— Да, Циала. Я не могу так больше. Я живу не своей жизнью. Сними заговор, прошу тебя!
Я ничего не понимал и не решался влезать в их беседу.
— Хорошо, Роми, — сказала ведьма после длительной паузы. — Я… сниму заговор.
Она закрыла глаза и что-то тихо-тихо забормотала.
— Прощай, Циала, — сказал Великолепный и неожиданно рассыпался. Через мгновение в кресле лежала лишь аккуратная горстка пепла.
— Что случилось? — воскликнул я в ужасе.
— Я сняла заговор, — прошептала ведьма. В глазах ее были слезы. — И тело не выдержало такого количества ран…
Я подошел к креслу и аккуратно сгреб весь пепел, до крохи, в ладонь.
— Что ты собираешься делать? — спросила Циала, утирая глаза платком.
— Пересыпать их в урну и похоронить на главном кладбище столицы, как завещал Император.
— Развей его по ветру, Джереми. Роми всегда мечтал стать частичкой всепроникающего ветра…
Я пожал плечами и вышел наружу.
Очень кстати погода испортилась. Тучи-корабли устраивали в небе сражение, то и дело выстреливая друг в друга молниями.
А ветер рвал листья и бросал их на землю.
Я раскрыл ладонь. Все до единой частички пепла были подхвачены восходящим потоком и понеслись, как на крыльях, к серому монолиту неба. Я следил за ними, пока они не скрылись из виду и на землю не хлынул холодный мерзкий дождь. Зябко поежившись, я пошел в дом.
И замер на пороге: госпожа Циала, закрыв глаза, дремала в кресле.
Она больше не проснулась.
После смерти хозяина я пошел работать в «Сивый мерин» — кабак в самом центре портового городка Смолинга. Днем скучал у дверей, следя за порядком, вечерами пил дармовое пиво и рассказывал истории наших подвигов всем желающим…
В герои я не пошел. Мне почему-то расхотелось рисковать собственной шкурой за благополучие других. Вышибалой быть намного проще и безопасней.
