денег не платят, а у Шурика домочадцев на шее сидит штук двадцать. Как их кормить? Поэтому Александр Саганбариев – по первому начальственному свистку – готов на всё, всегда и везде…
– И, всё равно, повезло тебе! – горячо убеждал начальник-бурят, – «Жаркий», однако, жутко секретное место. Золота там – просто ужас сколько! На вертолёте лёту – всего-то час с хвостиком. И площадка вертолётная имеется. Но, однако, на машинах пойдём. Часов сорок, может, и все пятьдесят. Потому как – секретность! – Шурик назидательно поднял вверх толстый указательный палец.
«Ну, что же, посмотрим, что это за «Жаркий» такой!», – мысленно усмехнулся Сергей. – «Гусара, как известно, всякой ерундой не испугать…».
Отъезд был назначен на раннее утро следующего дня. Не пойми, откуда, сбежалась целая куча пограничников и хмурых личностей в штатском. Всех отбывающих на «Жаркий» выстроили в ряд, заставили вывернуть карманы, перерыли содержимое рюкзаков. Во-первых, на предмет выявления спиртного – на «Жарком» изначально был установлен сухой закон. Во-вторых, изъяли все консервы.
– Вдруг, в банках спрятана хитрая шпионская аппаратура? – уважительным шёпотом пояснил Шурик. – Враг-то не дремлет. Зато охотничьи ружья, наоборот, разрешены. Места, как-никак, там дикие, всякое может случиться…
Взревели автомобильные моторы, и колонна, состоящая из трёх новеньких «Уралов», выдвинулась на маршрут. За баранкой передовой машины восседал Пашка Обезьян – начальник полевого отряда – единственный из коллектива, кто уже неоднократно посещал «Жаркий», все же остальные следовали на этот суперсекретный участок в первый раз. Пашка – мужик битый и тёртый, широкоплечий и длиннорукий, лицом и всеми ухватками очень похожий на матёрого орангутанга.
Первые полтора часа дорога была вполне сносной, только трясло прилично, да иногда подбрасывало на ухабах. Колонна уверенно продвигалась – на скорости тридцать-сорок километров в час – по грунтовке, проложенной по откосу длинной безымянной сопки. Справа нависал каменный приступок, слева тянулся пологий склон, местами поросший кустарником – карликовыми берёзками, осинками, ольхой и чем-то хвойным.
Неожиданно сзади раздалась громкая и надсадная автомобильная сирена, Обезьян резко ударил по тормозам. Ещё через полминуты из бокового окошка замыкающего «Урала» загремели выстрелы – один, второй, третий, четвёртый…. Из распахнувшейся дверцы вывалили возбуждённые мужики и толпой сгруппировались у кабины вахтовки, нервно всматриваясь куда-то вниз по склону. Выяснилось, что они – на ходу – заметили медведицу с двумя медвежатами, велели шофёру остановить автомобиль и принялись палить – почём зря. Кажется, одного медвежонка подстрелили-таки – в густом кустарнике чётко просматривалось неподвижное тёмно-бурое пятнышко.
– Ну, вы дикие какие-то! – возмутился Обезьян. – Зачем, засранцы, замочили бедного медвежонка? Всё равно, его не достать…. Или, кто смелый, всё же, найдётся? Медведица-то жива осталась, прячется где-то рядом…. Что, нет смелых? Уроды грёбаные! Ну, допустим, захотелось кому-то отведать медвежатинки. Высмотри себе одинокого мишку, завали. Тут этих медведей шастает – как собак нерезаных. Засранцы вы, всё-таки…
Меткие стрелки, смущённые такой жёсткой отповедью, торопливо расселись по местам. Обезьян, не прекращая ругаться и ворчать, залез в кабину и «бибикнул» пару раз, сигнализируя всем о продолжении движения.
Прав был мудрый Пашка: пока доехали до «Жаркого», видели этих медведей – не сосчитать. И одиночные попадались, и компактными группами. А, самое интересное, что все медведи были разномастными – от практически чёрной до светло-жёлтой окраски. Один раз Серый наблюдал на склоне сопки живописную компанию, состоящую из трёх косолапых: один был палевым, другой – светло-рыжим, третий – буро-чёрным. Почему так получалось? С каких таких пирожков? Даже многоопытный Обезьян не знал ответов на эти вопросы…
В полдень второго дня пути «Уралы» – по руслу узкого каменистого ручья – выехали на побережье. На море царил полный штиль. Ласковый прибой неторопливо перебирал разноцветную гальку. Было достаточно тепло для середины июня месяца: где-то плюс пятнадцать-семнадцать. Узкую береговую косу ограждали высоченные скалы, метрах в пяти от основания (от уреза воды?) по скалам была прочерчена белая непрерывная линия.
«Делать кому-то было нечего? Или же краска была ворованной?» – вяло подумал Серый.
Ещё часа полтора они ехали вдоль морского берега, а полоса всё не кончалась, наконец, сделали привал. Колонна остановились недалеко от места впадения в море бойкого ручья, в пятидесяти-семидесяти метрах от береговой линии, где лениво перекатывались прибрежные волны и негромко шелестел прибой. Над капотами усталых машин поднимается белый пар. Водилы тоже нешуточно устали, прямо под колёса «Уралов» подстелили ватники и завалились спать.
– Не могу больше! Все пошли в задницу медвежью! Будите, если что…, – уже засыпая, дал последние указания Обезьян и тут же громко захрапел.
Мужики развели костёр и приготовили королевский обед: макароны с тушёнкой, на второе – крепкий сладкий чай с пряниками. Сергей заботливо предложил:
– Может, разбудим шоферюг? Остынет ведь всё!
– Пусть поспят, родимые, – не согласился с ним Шурик. – Умаялись. Да и мы отдохнём, успеем ещё задницы поотбивать о скамейки…
После обеда все разбрелись, кто куда, а Серый благородно взял на себя неприятную миссию по помывке грязной посуды. Сложив тарелки-кружки-ложки в объёмный котёл из-под макарон, он пошёл к морю.
– Серёга! – прокричал ему вслед Шурик. – Только потом не забудь всё сполоснуть в ручье! От морской воды вся эмаль, однако, слезет с кружек!
На берегу Сергей тщательно намылил ложки-вилки, тарелки-кружки, сложил всё обратно – в уже отдраенный мелким песочком котёл – и пошёл к месту впадения ручья в море, чтобы сполоснуть посуду в пресной воде. До ручья оставалось метра полтора, когда из воды выпрыгнула-выскочила здоровенная рыбина. Выпрыгнула и тут же упала обратно, обдав посудомойку веером холодных брызг.
– Ну, и ни хрена себе! – истошно завопил Серый. – Мужики, мужики! Сюда! Тут – рыба! Много очень! Крупная!
– Это кета, однако, собралась на нерест, – невозмутимо сообщил подошедший на зов Шурик. – Пару дней походит вдоль берега, присмотрится. А потом, однако, попрёт валом в ручьи, только держись…
Все геологи-буровики, за исключеньем спящих водителей, истово отдались благородной страсти. Из маек и рубашек тут же было изготовлено некоторое подобие бредня. Серый метал в рыбин охотничий нож. Ушлый геофизик оперативно соорудил вполне приличную острогу – из черенка совковой лопаты и гигантского гвоздя, найденного в кузове «Урала».
– Однако, мы здесь не одни увлекаемся рыбалкой! – известил Шурик.
Серый посмотрел в указанном направлении: примерно в полукилометре от их временного лагеря, возле устья другого ручейка, по мелководью неуклюже скакали-рыбачили два крупных, светло-палевых медведя.
Общими усилиями удалось добыть порядка пятнадцати крупных пятнистых рыбин – весом от одного до трёх килограммов.
– Будем, однако, делать шашлыки! – решил за всех Шурик. – Меня в Астрахани – лет двадцать назад – научили. Там их, однако, делают из осетрины, да, думаю, один бес. Должно получиться и из кеты…
Серый и ушлый геофизик «оживили» затухающий костерок и нажгли достаточное количество фиолетовых и бордовых углей, а из береговых камней сложили некое подобие мангала. Шурик в ближайшем куруманнике нарубил с полсотни подходящих прутьев и нанизал на них порционные куски кеты, которые целый час «мариновались» в сгущенном молоке, слегка разбавленном морской водой. В конечном итоге, получилось очень вкусно, все ели и дружно нахваливали кулинарные способности бурята…
Шурик подошёл к спящему Обезьяну и поднёс прут-шампур с ещё дымящейся рыбой к его физиономии. Пашка заинтересованно задёргал носом и открыл глаза. Саганбариев был предельно вежлив и предупредителен:
– Начальник, кушать подано, однако! Отведайте рыбки, ваше Обезьянье величество!
Начальник полевого отряда сонно потряс лохматой башкой, крепко зажал в огромном кулаке шампур и, довольно урча, принялся за рыбу. Покончив с шашлыком, Обезьян отбросил уже ненужный прут в сторону,
