пора начинать работу по продовольствию. Ко мне тут, где-то месяца через два, генералы важные приезжают из Киева. Вот, и будете их усердно окучивать – на предмет обеспечения украинской армии всяким продовольствием…. Да, кстати, а не могли бы вы последнюю денежную порцию – сто двадцать тысяч долларов – забросить в Финляндию, одному моему партнёру? Ну, очень надо! Выручайте, братцы!
Как такому человеку можно было отказать? Они, естественно, взяли адресок и пообещали помочь. Оперативно выправили финские короткие визы и пригласили с собой – для компании – Димку Покрышкина.
Встал животрепещущий вопрос: а как, собственно, перевезти валюту за границу? В те времена – для легального провоза крупных наличных сумм за рубеж – требовалось оформить целую кучу бумаг, да и светиться перед некоторыми компетентными органами – совсем не хотелось.
Серый – для перемещения тайного груза – решил использовать чётырёхлитровый китайский термос. Отвинтив шурупы, снял у термоса дно, между пластмассовым корпусом и зеркальной колбой обнаружилось свободное пространство. Вот, в эту полость он и запихал пятьдесят тысяч баксов, больше не поместилось. Поставив крышку на место, Сергей – для пущей конспирации – налил в термос тёплого кофейку и позвонил Абраму Моисеевичу. Так, мол, и так – только пятьдесят тысяч поместилось.
– Не бери в голову, – сладко зевнул в трубку Моисеич. – Остаток я помещу в свой тайник, влезет без вопросов…
Ночью (чтобы пересечь пограничный пункт на рассвете), за Серым заехали Моисеич и Димка. Абрам, первым делом, с гордостью продемонстрировал тайник: задрал широкую брючину, а на волосатой ноге обнаружился гольф, набитый долларами.
– На каждой ноге – по тридцать тысяч баксов! – сообщил с гордостью Моисеич. – И это, поверь мне, не предел! Давай твою десятку, вмиг распихаем…
И, действительно, всё спрятал за считанные минуты.
«Вот, для чего евреям нужны гольфы!», – догадался Серый.
Пограничный пункт они проехали спокойно, без серьёзных заморочек. Сергей и Покрышкин зашли в вагончик, где обитали таможенники, заполнили декларации, предъявили паспорта с визами и тысячу баксов на троих. Мол, обычные туристы, едем на сезонную шмоточную распродажу…
– Можно дальше следовать? – спросил Покрышкин у заспанного таможенника.
Но служивый оказался дотошным, пожелал осмотреть машину и личность Моисеича – с паспортной фотографией – сверить. Вышли – в сопровождении двух таможенников – из вагончика, а Абрам, харя наглая, сидит себе на лавочке, расположенной недалеко от машины, и кофеёк наливает из термоса в колпачок. Увидав представителей Власти, заулыбался:
– Не желаете ли кофейку, любезные?
«Шутник, тоже мне, выискался!», – мысленно сплюнул Серый.
Но, ничего, пронесло, уже через пятнадцать минут пересекли границу…
Крутя автомобильную баранку, Покрышкин ударился в пространные разглагольствования:
– Странная страна – Финляндия. Откуда здесь взялись такие отличные дороги? И, главное, зачем? Населения же тут – кот наплакал…. Смотрите, через каждые десять метров в обочину понатыканы прутики с люминесцентными ленточками. Зачем, спрашивается? Может, для законченности дизайнерской?
Недолго Димка радовался хорошим дорогам, через сто двадцать километров их обогнала полицейская машина и усиленно замигала задними фонарями, приказывая остановиться. Из автомобиля вылез мордатый полицейский и выписал штраф на двести финских марок – за превышение скорости, и ещё на сто пятьдесят – за выброшенный из автомобильного окошка окурок.
Моисеич с Покрышкиным попытались спорить, мол: – «С каких таких пирожков подгоревших? Где бесспорные основания, показания радара, к примеру? А про окурок, вообще, бред полный!». Но полицейский – на нехилой смеси финского, русского и немецкого языков – доходчиво им всё разъяснил. Оказалось, что ему с мобильных телефонов позвонили три разных финна и назвали номера нарушителей, которые шли с превышением скорости и выбросили на обочину сигаретный окурок. Мало того, что назвали номера, но и выразили горячее желание – в случае необходимости – дать соответствующие показания в суде. И, вообще, сообщать полиции обо всех нарушителях дорожного движения – обычная для Финляндии практика…
– Никогда не думал, что Павлик Морозов родился в Финляндии, – хмуро проворчал Димка, пряча квитанции о штрафе в карман.
Уже спокойно, не нарушая скоростного режима, они доехали до Хельсинки, нашли нужного мужика, деньги ему отдали, взамен получили расписку. Это на словах всё получается легко – «нашли», «отдали». А на самом деле Серый баксы из термоса выковыривал часа два с половиной…
У Покрышкина в Финляндии друзья жили, только далековато – километров семьсот к северу, около города Оулу. Тем не менее – после недолгого совещания – они решили смотаться и полюбопытствовать, мол: – «А как она поживает, финская глубинка?».
К вечеру доехали до Халкипудаса, это такой крошечный посёлок с населением в двенадцать тысяч человек, расположенный вдоль очень красивой и полноводной реки.
– Славно здесь ребята живут! – отметил Моисеич. – Возле каждого дома металлическая лестница спускается прямо в реку. Наверное, для того, чтобы после бани было сподручней окунаться в воду. Тут же, рядом с лестницами, пацанята тягают отборную форель…
Микка и Маринка – Димкины друзья – встретили приезжих радушно, тут же накрыли стол. Микка в юности учился в Питере, в спортивном институте имени Лесгафта и, после его окончания, устроился в местную финскую школу учителем физкультуры. В Питере же он и с Маринкой познакомился, женился на ней и увёз с собой в Финляндию.
Вдруг, в самый разгар застолья, распахнулась дверь и в столовую вошла очаровательная девчушка лет десяти-одиннадцати: рыжие косички, курносый носик, веснушек на щеках – миллиона два-три.
– Знакомьтесь, – многозначительно усмехнулась Маринка, – Это наша дочка, Анна-Лизавета, создание юное и крайне своевольное.
А юное создание, сделав классический реверанс, улыбнулась – ангельской улыбкой – и:
– Пик-пик-пик-пик!!!
Такого изощрённого русского мата Серый в жизни ещё не слышал. Минут десять девчушка материлась – без перерыва, как японский магнитофон. А родители её – и ничего – сидели себе, покатываясь со смеху.
– Год назад, – Маринка объяснила, – мы её на лето отправили к моим родителям, в Новгородскую область. Кто там её так ругаться научил – ума не приложу. Пробовали отучить, да, бесполезно, упрямая очень.… А потом плюнули: она только когда русского увидит – выражается, а с финами нормально разговаривает, по-фински…
Серый и Микка съездили в Оулу, час-другой пошатались по магазинам. Оулу был очень плотно забит шведскими туристами.
– Это они к нам затовариваться приезжают, – сообщил Микка, – До шведской границы будет километров тридцать пять, а продукты и разные шмотки там дороже процентов на двадцать.
Вечером Маринка предложила:
– А хотите посмотреть на финскую ночную жизнь – с элементами местного разврата?
– Очень хотим! – заверил Моисеич.
Заведение называлось – «Samanta». Прилично одетые мужики – и молодые, и старые – размещались, в основном, на втором этаже, на галёрке. Сидели, лениво переговариваясь между собой, пивко попивали и посматривали вниз, где имелся круг для танцев, по паркету которого вяло передвигались редкие пары. А вокруг танцевального места были разбросаны крохотные столики, за которыми скучали одинокие дамочки. Молоденькие официанты с подносами безостановочно шныряли туда-сюда.
– Про заведение это, – Маринка старательно выполняла функцию экскурсовода, – в народе говорят, мол: – «Если вам не с кем спать, то идите в «Саманту…». Женатые мужички и замужние барышни сюда почти и не заглядывают, только одинокие. А официанты здесь играют роль сводни: записки от одних озабоченных передают к другим, угощения таскают взаимные. Цирк бесплатный, короче говоря. Взрослые, вроде бы, люди, а туда же, не наигрались в игрушки, всё ещё витают в облаках…
Посидели они в «Саманте» часика полтора. Абрам Моисеевич даже пару записок получил – с
