конец для Германии.
На одном из последних перед нападением совещаний раздраженный противодействием генералов Гитлер воскликнул:
— Они не посмеют!
Был отдан приказ. Война в Польше закончилась через две недели, а войска Франции и Англии даже не сделали попытки перейти немецкую границу.
Уже 20 сентября, вскоре после разгрома Польши, Гитлер заявил бывшему в то время начальником главного штаба вермахта генерал-полковнику Вильгельму Кейтелю о решении немедленно сокрушить Францию. Даже осторожный, всегда и во всем поддакивающий Гитлеру Кейтель усомнился в реальности этого плана. Вместе с генералом Штюльпнагелем они представили обстоятельный доклад, из которого следовало, что успешный прорыв линии Мажино можно совершить только в сорок втором году.
— Все это вздор! — заявил Гитлер. — Я не пойду через линию Мажино.
Если не через линию Мажино, то, значит, Гитлер думает осуществить удар через Бельгию и Голландию, не считаясь с их нейтралитетом. На вопрос Кейтеля Гитлер сказал:
— Немецкий народ в будущем не спросит нас, как и каким путем мы достигли победы. Война — это не борьба в лайковых перчатках…
Стало ясно, что Гитлер не будет считаться ни с чем в достижении своих целей.
Надо было об этом предупредить Англию и Францию. Остер связался с бывшим бургомистром Лейпцига — тоже оппозиционером Карлом Гёрделером, надеясь, что тот сможет через своих людей передать сведения в Лондон.
Адмирал Канарис поехал на Западный фронт, чтобы побудить генералов противодействовать сумасбродным планам Гитлера, которые ставят Германию на грань катастрофы.
Остер связался с новым начальником генерального штаба генералом Францем Гальдером.
6 октября Гитлер выступил в рейхстаге. Он заявил, что готов заключить мир с Францией и Англией. Его условие: немецкие войска останутся в Польше, так как немецкому народу необходимо «жизненное пространство», и пусть Германии вернут колонии, которые ей принадлежали до первой мировой войны.
Перед своим народом и перед лицом всего мира Гитлер выступил с заявлением, что он больше всего жаждет мира. Но уже 10 октября Гитлер собрал генералов и заявил, что его решение разгромить Францию и Англию непреклонно.
Не оставалось никаких сомнений, что удар будет нанесен через Бельгию и Голландию.
Ганс Остер давно был знаком с голландским военным атташе полковником Сасом. Он сообщил ему о планах Гитлера, а Сас передал эти сведения своему начальству в Гаагу.
7 ноября Остер сообщил Сасу, что нападение состоится 12-го числа. Сас послал шифровку начальнику секретной службы Голландии. Но настало 12 ноября, а армия Гитлера не тронулась с места. Доверие к источникам информации полковника Саса было подорвано.
Ни в Гааге, ни в Лондоне, ни в Париже не знали, что Гитлер в последний момент отменил этот приказ. Начальник генерального штаба генерал Гальдер уговорил командующего сухопутными силами фельдмаршала Браухича поехать к Гитлеру и убедить его в невозможности начать наступление на Западном фронте осенью этого года. Браухич согласился.
Гитлер принял только одного фельдмаршала. Гальдер ждал в приемной.
— Армия недостаточно материально подготовлена для такого удара, — доказывал Браухич. — И кроме того, дух войск…
Браухич, сам не зная того, затронул больную струну Гитлера — дух армии…
— Что знаете вы, фельдмаршал, о духе армии? — закричал он, прервав доклад Браухича. — Немецкая армия, как никогда, сцементирована идеями национал-социализма! Эта армия готова разбить любую армию мира!
— Но, мой фюрер, — смешался Браухич, — сейчас осень… Начались проливные дожди…
— На противника тоже идут дожди, — снова перебил Гитлер. — Не количество вооружения, не дожди мешают моей армии, а трусливый «дух Цоссена»! Но я искореню этот дух. Я выжгу его каленым железом!
Аудиенция была закончена. Браухич, бледный, вышел из кабинета Гитлера.
— Поехали в Цоссен, — буркнул он. Начальник генштаба понял, что разговор закончился скверно. А когда Браухич сказал ему о желании Гитлера каленым железом выжечь мятежный «дух Цоссена», и вовсе перетрусил.
Приехав в Цоссен, где помещался генеральный штаб сухопутных сил, Гальдер бросился в свой кабинет, чтобы опередить людей Гейдриха и уничтожить компрометирующие документы.
После визита Браухича Гитлер все-таки отдал приказ отменить наступление. Но в штабе сухопутных сил Гальдер и Штюльпнагель этого еще не знали.
Гальдер послал свое доверенное лицо, майора Гросскурта, на Тирпицуфер, в абвер, чтобы предупредить Канариса и Остера. Он передал, что готов действовать, если Канарис или его люди устранят Гитлера.
Канарис, услышав это, воскликнул:
— Вы с ума сошли! Я всегда был против убийства! Я отказываюсь даже говорить на эту тему.
Наступление отменили, люди Гейдриха так и не появились в Цоссене, и Гальдер приободрился.
— Если бы в Цоссене находился фельдмаршал Вицлебен, — сказал он Канарису.
Но Вицлебен был на Западном фронте в войсковой группе фон Лееба. Было решено послать Остера к нему.
Остер выехал на Западный фронт. Вицлебен был в подавленном состоянии, выяснилось, что он не верит в решительность Гальдера действовать и не надеется повлиять на Браухича.
В это время, 8 ноября, в годовщину «пивного путча» 1923 года, на ежегодном собрании, посвященном этой дате, в Мюнхене, в большом зале, где собрались старые «камерады», взорвалась бомба. Гитлер несколько раньше закончил свою традиционную речь и покинул зал за пять минут до взрыва. При взрыве бомбы семь человек было убито и тридцать три ранено.
На другой день газеты Берлина сообщали о поимке в Венло двух английских агентов, Беста и Стивенсена.
По приказанию Гитлера оба эти события связали. Гитлеру важно было настроить общественное мнение Германии против англичан.
Заговорщики снова встревожились: что знают захваченные английские агенты об их связях с Англией?
Доверенное лицо Остера обер-лейтенант Йозеф Мюллер несколько раз ездил в Швейцарию, чтобы встретиться с патером Лямбером, приближенным папы римского. Группа Остера через Ватикан пыталась договориться с Англией о том, что в случае военного переворота немедленно должно быть заключено перемирие.
Англичане передали, что с правительством Гитлера никаких переговоров быть не может. Условие, на котором могут начаться переговоры, — полное устранение Гитлера.
Дело английских агентов взяли в свои руки люди Гейдриха. Попытки Остера и Канариса что-нибудь узнать об этом деле ни к чему не привели.
Потянулись дни тревожных ожиданий.
В апреле Гитлер захватил Данию и Норвегию.
Остер и на этот раз предупредил союзников о нападении. Он надеялся, что теперь-то уж Гитлер потерпит поражение. Британскому военному флоту ничего не стоило выйти в Северное море и уничтожить десантные немецкие суда. Английский флот примерно в три раза превосходил немецкие военно-морские силы.
Тщетно ждали Остер и его люди сообщений, сидя у географической карты и гадая, где объявится английский флот.
Пришло другое сообщение: немцы успешно высадились в Норвегии и почти без сопротивления захватили страну. Маленькая Дания тоже не оказала никакого сопротивления.
Гитлер торжествовал, а вчерашние противники поспешили поздравить его с новой победой. Адмирал Канарис в то время сказал обер-лейтенанту Мюллеру:
