– Во-первых, во-вторых…, – принялся ворчливо бурчать Петька. – А что, тогда, в-третьих?
– В-третьих, господин гусарский подполковник, он же – многолетний экономист московского «Водоканала», у вас нет выбора. Вернее, он есть, только весьма и весьма ограниченный. Либо вы становитесь моим верным помощником и, возможно, в отдалённой перспективе, полноценным партнёром. Либо – хладным и несимпатичным трупом. Каковым сейчас, к слову, официально и являетесь…
– Простите, Николай Николаевич, я не ослышался? – насторожился Пётр. – Вы сказали, что я являюсь хладным трупом?
– Официально, мон шер, официально…. Дело представлено мной следующим образом. Мол, вчера вечером, находясь в состоянии сильнейшего алкогольного подпития, Пьер Бурмин возжелал незамедлительно отбыть в деревушку Ненарадово, дабы лично поинтересоваться состоянием здоровья захворавшей Марии Гавриловны Радостиной. Для чего означенный Бурмин и приказал конюху Емеле незамедлительно заседлать жеребца Орлика. Емельян приказание барина беспрекословно выполнил и, по его словам, подполковник успешно отбыл – в надвигавшуюся чёрную ночь…
– Запугали, наверное, мальца до полусмерти?
– Мне больше делать нечего, как пугать сопливых малолетних мальчишек, – обиделся Николаич. – У Емели отец с дедушкой имеются, которые всё ему и объяснили – популярно и во всех подробностях…. Итак, двигаемся дальше. Естественно, что такой опрометчивый поступок Бурмина ни у кого из присутствующих не вызвал особого удивления. Дело-то молодое, любовное, хмельное. Уехал и уехал. Чай, не маленький, не пропадёт…. А утром мои ребятки – на двух подводах – поехали на тот самый холм, с которого всё и началось. Забрать, что называется, последние остатки нежданного катаклизма, то есть, японского внедорожника, кострища забросать землёй и песком. Отъехали они от Нефёдовки чуть меньше версты, глядь, а рядом с дорогой лежит мёртвый жеребец – с черепом, явно, проломленным бандитским кистенём. Тут же опознали, понятное дело, мол, Орлик – барина подполковника Бурмина. А от конского трупа тянется дорожка-тропинка кровавых следов…. Испугались тут мужички лапотные, затряслись от страха, развернули лошадей и максимально быстро вернулись в Нефёдовку, меня разбудили, доложили о происшествии. А я – что? Разбудил, в свою очередь, молодых князя и княгиню, подполковника Давыдова поднял на ноги, обрисовал им создавшуюся картинку – во всех красках…. Лошадей заседлали, собрали из дворни достойную ватагу, вооружённую до зубов, тронулись. Приехали на место, всё так и есть: лошадка лежит мёртвая, следы кровавые тянутся по косогору к ближайшей речке, вернее, к полынье, пробитой наспех в речном льду. Тянутся и обрываются – у края означенной полыньи. Причём, судя по многочисленным красно-алым лужицам вокруг проруби, там над кем-то очень долго и изощрённо издевались…. Мне продолжать?
– Не стоит, почти всё понятно, – вежливо улыбнулся Петька. – Получается, что неизвестные тати – в ночной темноте – внезапно и подло напали на проезжающего путника. Коня убили, а раненого всадника оттащили к полынье, где потом и утопили…. Но, согласитесь, что эта версия щедро шита белыми нитками. Получается, что я кому-то – за своё короткое пребывание в этих Временах – умудрился очень сильно насолить. Меня (именно меня!) поджидали и старательно выслеживали. По какой, извините, причине? Причём, потом, когда уже выследили, убили почему-то далеко не сразу. А поволокли – по глубокой снежной целине – к безымянной реке. Там долго пытали-издевались, потом прорубили во льду широкую полынью, где и утопили мёртвое, израненное и истерзанное тело…. Ерунда ерундовая, однако, мать его! Сложности избыточные и ничем необъяснимые!
– Наоборот, всё очень логично, стройно и прозрачно, если вдуматься хорошенько. Ведь, общеизвестно, что именно гусарский подполковник Пьер Бурмин недавно убил Швельку, легендарного атамана подмосковных ночных татей. Очевидно, разбойники затаили на подполковника злобу и поклялись отомстить за смерть предводителя. Тщательно выслеживали, а выследив, отправили к праотцам, предварительно поиздевавшись вволю…. Ничего, как видите, хитрого.
– Да, очень правдоподобная версия. Я был неправ и вас, Николай Николаевич, недооценил, – вынужден был признать Пётр. – Итак, сколько времени мне предстоит провести в этом мерзком узилище?
– Конкретно в этом? Совсем недолго, пару-тройку суток, не больше. Завтра, уже после обеда, я отправлюсь в восточные поместья – проводить серьёзные и подробные (тут, уж, как получится!) ревизии и знакомиться с тамошними управляющими. А уже послезавтра молодые князь и княгиня Нефёдовы уедут…
– Куда?
– Конечно же, на медвежью охоту, вместе с Денисом Давыдовым, – сладко зевнул Николаич. – Удивлены? Думали, что ваша безвременная и трагическая «кончина» заставит друзей-приятелей резко поменять планы? Мол, все будут безутешно горевать, даже и не помышляя о пошлых развлечениях? Вы очень плохо знаете человеческую породу, мой милейший экономист…. Ну, безвременно погиб приятель- собутыльник, добрый малый и, безусловно, приятный собеседник. Жалко, конечно, беднягу. Но, не более того…. А не съездить ли нам на охоту? Чтобы, понятное дело, немного развеяться и слегка отвлечься от грустных раздумий…. Вы сами, Пётр Афанасьевич, как бы поступили на их месте?
– Наверное, организовал бы поисковый отряд.
– С какой, простите, целью?
– Ну, чтобы найти обнаглевших разбойников и достойно отомстить за смерть друга. Покарать, так сказать, за свершённое зло. Мол, кровь за кровь…
– В назидание другим?
– Что-то вроде того…
– Наивные и мечтательные жители бесконечно-изнеженного двадцать первого века! – неодобрительно ухмыльнулся княжеский управляющий. – Глеб Сергеевич предлагал сделать примерно тоже самое. Про Ольгу-Ванду и говорить не стоит. Так рвалась – незамедлительно броситься в погоню. Так – рвалась! Это что-то…. Глаза сверкают – что те сапфиры чистейшей воды, на щеках румянец горит, скрипит – от бессильной злости – белоснежными зубками. Ну, и матерится – как пьяный в хлам деревенский сапожник. Даже подполковник Давыдов, виды видавший в походах воинских, оторопеть изволили…. А какой во всём этом реальный смысл? Хотя бы, малейший? Это же девятнадцатый век, дорогие мои! Кругом – непроходимые дремучие леса и бескрайние поля, по пояс занесённые снегом. И никакой тебе мобильной связи, никаких вертолётов и снегоходов…. Как, прикажете, искать кровавых душегубов?
– По следам на снежной целине, – предложил Пётр. – Очень удобно и действенно.
– Не получится ничего! С полудня уже метель вовсю метёт. Слышите, Пётр Афанасьевич?
Петька прислушался. Действительно, за чёрными бревенчатыми стенами старой кузни тихонько подвывало-плакало.
«Нет худа – без добра!», – решил непредсказуемый внутренний голос. – «Получается, что антициклон, всё же, рассосался или, допустим, временно отошёл в сторонку. Вновь пришла-вернулась ветреная и метельная погода…. Значит, ещё существует возможность – пусть и призрачная – вернуться в двадцать первый век! Правда, ещё предстоит как-то выбраться из этого дурацкого плена…. Ничего, придумаем что- нибудь. Обязательно – придумаем!».
Николаич тщательно застегнул все пуговицы на полушубке, натянул рукавицы, поправил серую волчью шапку на голове и, направляясь к двери, вежливо попрощался:
– Всего вам хорошего, Пётр Афанасьевич!
– Подождите! – попросил Пётр. – Вы же так и не закончили фразу. Мол, послезавтра молодые князь и княгиня Нефёдовы уедут…. А что произойдёт после этого?
– Старик Сидор и его домочадцы перевезут вас – до моего возвращения из Рязани – в другое, более надёжное место. А, именно, в старенький охотничий княжеский домик, расположенный в лесной чащобе, в шести-семи верстах от Нефёдовки. Чисто ради перестраховки: уже на днях здесь могут объявиться первые потенциальные покупатели поместья. Вдруг, среди них обнаружатся дотошные и беспокойные личности, могущие изъявить желание – осмотреть помещение старой кузни? Встречаются на белом свете – причём, достаточно часто – жадные скупердяи, считающие каждую копейку…
– Не опасаетесь, что я уговорю ваших подельников – помочь мне? Наобещаю волю вольную – вкупе с золотыми горами?
– Нет, не опасаюсь. Сидор мне поклялся в верности, даже икону целовал. Так что, сами понимаете. И религия иногда бывает полезной, если к ней относиться серьёзно и бережно…. Ладно, всех благ! Скоро, Бог даст, увидимся….
