узком диапазоне, понятное дело…
– Наблюдательная и очень сообразительная особа! – одобрил Борис Иванович, после чего поскучнел, нахмурился и, подпустив в голос свинца, велел: – Присаживайтесь, девушка! И предъявите, пожалуйста, документы… Артём Петрович, гнездись рядом со своей шустрой наядой. Прошу!
Таня, демонстративно шумно устроившись на одном из стульев, достала из внутреннего кармана куртки паспорт и, презрительно хмыкнув, отправила его по гладкой столешнице по направлению к подполковнику. Мельников взял документ, раскрыл его на первой странице, небрежно пробежался пальцами правой руки по клавиатуре компьютера, внимательно уставился в монитор и, удивлённо присвистнув, объявил:
– Надо же! Оказывается, что на этом свете ещё встречаются самые натуральные чудеса! А я-то, старый пессимист и циник, думал, что всё врут в толстых книжках… Итак. Татьяна Сергеевна Громова, девятнадцати лет от роду, студентка второго курса Первого Меда. Красавица, круглая отличница, посещает всякие клубы, студии и кружки. Завзятая театралка, регулярно наведывается в музеи и на разнообразные выставки… И, при всём этом, является идеалом – в плане крепких моральных устоев и сбережения девичьего целомудрия. Что, согласитесь, для наших легкомысленных и распутных времён является откровенным нонсенсом…
– Можно и в глаз получить, шутник в погонах! – пунцово покраснев и стараясь не смотреть в сторону Артёма, грозно пообещала Татьяна.
– Можно! – радостно согласился с ней подполковник. – Потому, что наша Татьяна Сергеевна – кроме всего прочего – ещё занимается в секции восточных единоборств. Имеет коричневый пояс по дзюдо и является серебряным призёром по айкидо студенческого первенства Санкт-Петербурга. В весе до пятидесяти двух килограмм…
– Засудили меня тогда, сволочи наглые, – сердито пробормотала девушка. – Происки и откровенные интриги, так их всех… Ничего, по осени – в обязательном порядке – возьму реванш…
– Она, Белов, ещё и закоренелая реваншистка! – продолжал веселиться подполковник. – Упасть и не встать! Забыть и не вспомнить! Бывает же… Да, влип ты, Тёмный, по самое не могу! Такая уже не отпустит! Пропал ты, братец! Не забудьте потом, когда окончательно созреете, пригласить меня на свадьбу…, – запнулся, видимо, вспомнив о непростых реалиях, и опять направил разговор в серьёзное русло: – Ладно, с юмором я на сегодня закончил! Извините, это, наверное, такая нервная реакция – на события последних часов… Может такое быть, уважаемая Татьяна Сергеевна? Вы же, как-никак, будущий доктор. А компьютер дополнительно сообщает, что вы увлекаетесь не только хирургией, но и психиатрией.
– Ваша избыточная весёлость, господин комендант, действительно, может являться защитной реакцией вашего подсознания на избыточное нервное напряжение. И, даже, скорее всего…
– Спасибо! Так, вот… Артём Петрович, ты полностью уверен в своей сердечной подруге? Головой отвечаешь за неё? Вы, надеюсь, уже давно знакомы?
– Достаточно давно, – осторожно ответил Артём. – Отвечаю головой…
Мельников, с минуту-другую задумчиво побарабанив подушечками пальцев по чёрному бруску рации, лежавшему на столе, непонятно вздохнул и продолжил:
– Хорошо, верю! И перехожу к главному… У нас сработала сирена: сперва обычным образом, потом «пиковым» – одно длинное завывание, два коротких. Включили с наземного пункта, понятное дело. Потом загудели поезда, видимо, им передали отдельную команду по «метрошной» связи… Я тут же вышел на связь с руководством. Генерал начал испуганно мямлить в трубку, мол, ничего толком неизвестно, мол, всё ещё обойдётся. Но, при этом, приказал действовать в строгом соответствии с инструкциями, то есть, по полной программе… Один состав уже стоял на станции, другой подходил к ней. Мы напялили на морды противогазы и, благословясь, пустили на перрон и в туннели газ… Секретный, естественно. Усыпляющий, с затормаживающим эффектом. После этого – почти сразу же – оно и рвануло. Слава Богу, что к этому моменту заградительный щит возле эскалаторов уже выполз-сработал…
– Значит, мы не теряли сознания? – торопливо уточнила Татьяна. – А секретный газ был слабой концентрации? Рассчитанный только на час здорового сна?
– Да, примерно на час. Зачем, собственно, дольше? Мои бойцы пересчитали всех «пассажиров», включая тех, кто на перроне ждал последнего поезда, проверили – специальными приборами – на наличие взрывчатки и различного оружия, включая холодное. Конфисковали три травматических пистолета, шесть перочинных ножей и парочку кастетов… Хорошо ещё, что всё это произошло ночью. Представляете, что было бы, если «Атомную тревогу» объявили бы днём, когда в метро – единовременно – находились бы многие десятки тысяч человек? Даже, подумать страшно…
– А усыпляющий газ, он – зачем? Чтобы пресечь панику?
– Панику, истерию и массовый психоз. Инструкция, ничего не попишешь…
– А большая круглая лампа дневного света? – не сдавалась девушка. – Та, что висит в станционном зале, над трибуной? Она, ведь, тоже…
– Вроде бы, – нервно передёрнул плечами подполковник. – Говорят, какая-то экспериментальная разработка нового поколения, оказывающая – в купе с волшебной микстурой Василия Васильевича – успокаивающее действие.
Артём, громко покашляв в кулак, сердито предложил:
– Может, обсудим все мелочи, детали и нюансы немного позже? Расскажи-ка, Борис Иванович, что же случилось на самом деле…
– В смысле? – чёрные брови Мельникова удивлённо взметнулись вверх. – Что ты имеешь в виду?
– Извини, я неправильно выразился… С кем мы воюем? Количество нанесённых ядерных ударов по России? Количество ответных ударов? Общая обстановка? Прогнозы по дальнейшему развитию ситуации?
Подполковник, недовольно помотав головой, скривился, словно бы от сильнейшей зубной боли, достал из ящика письменного стола плоскую металлическую фляжку, отвинтил крышечку, сделал два крупных глотка и, неодобрительно посмотрев на Артёма, выдохнул – вместе с коньячными парами:
– Напрасно… Напрасно ты мне не веришь, Тёмный! Хочешь, я всё расскажу в хронологическом порядке?
– Расскажи, будь так добр.
– Сперва поступил сигнал – «Общая опасность!». То бишь, опасность, природа которой ещё не определена окончательно. По этому сигналу все, включая подвижные составы и эскалаторы, останавливаются-замирают, ожидая дальнейших команд…
– О чём говорит данный сигнал? – не утерпев, перебила подполковника Татьяна. – Извините, Борис Иванович, просто любопытно стало…
– Ничего страшного. Любопытство и женщина – понятия неразделимые… «Общая опасность!» – может означать всё, что угодно. Например, некий пьяный придурок позвонил по ноль-два и сообщил о минировании двух-трёх станций одновременно. Или начинается очередное наводнение, вода в Неве подобралась к критическому уровню и вскоре может рвануть в метро. Или возможен коварный сбой в системе подачи электроэнергии, обусловленный головотяпством и разгильдяйством всяких и разных «Чубайсов»… Можно продолжать? Через тринадцать с половиной минут – после «Общей опасности» – объявили «Атомную тревогу». Секунд двадцать пять я потратил на разговор с генералом, ещё через три минуты мы пустили усыпляющий газ, тут оно и рвануло. Причём, откуда пришла звуковая волна от взрыва – было не понять. Сложилось такое устойчивое впечатление, что со всех сторон сразу… Когда прервалась связь? Точно не знаю. Но после взрыва, то есть, после ударной волны, её уже не было. В том числе, и с соседними станциями, очевидно, где-то перерубило кабель… Автономная радиосвязь? Моя вина, Тёмный, так совпало.… Как раз в 24–00 наш куст – «Выборгская», «Лесная» и «Площадь Мужества» – меняли секретный код для выхода на связь. Согласовали с комендантами, поменяли. Естественно, с грубейшим нарушением инструкции.…То бишь, мы сперва должны были сообщить в Центр новый код, а только потом менять старый, но сделали, как и всегда. Мол, потом сообщим – по городской линии. Ну, и не успели – из-за всей этой катавасии. Рвануло, так его растак… Теперь, если, даже, наверху остались живые, то они не знают нового кода. А старый обратно уже не ввести, хитрое оборудование такого не допускает – хрен знает, из каких соображений… Татьяна Сергеевна! Вас опять, судя по выражению симпатичного личика, терзают смутные сомнения?
– Ага! Получается, что с момента объявления «Атомной тревоги» – до непосредственно взрыва – прошло порядка четырёх минут? Как такое может быть? Честное слово, не понимаю…
