паша.
Егор насторожённо обернулся, высматривая царя. Пётр – в компании с двумя матросами-голландцами – о чём-то оживлённо, размахивая руками во все стороны, болтал с двумя пузатыми янычарами, из-за широких поясов которых высовывались деревянные пистолетные рукоятки.
«Эх, розгами, хорошо просолёнными, да по заднице худой, царской!» – от души высказался внутренний голос.
Выпили по две чашечки великолепного напитка, болтая о погоде – вчерашней и завтрашней, и закусывая рахат-лукумом, сушёными финиками и сливами, миндальным и абрикосовым печеньем.
– Этот кофе заварен по-арабски, в раскалённом белоснежном песке! – пояснил турецкий адмирал и плавно перешёл к делу. – То, что вы, господа, являетесь тонкими ценителями кофе, я уже понял. Но, может быть, у вас имеются ко мне и другие дела?
– Конечно же, уважаемый Гассан-паша! – вежливо кивнул пышными страусиными перьями на своей шляпе маркиз Алёшка. – Мы просим вас принять сии скромные подарки: меха чернобурки и соболя, отрезы разных тканей, изящные золотые украшения – для прелестниц из вашего блистательного гарема, сабли стали дамасской…
– Полноте, не утруждайте себя, дорогой маркиз, этим перечислением! Я нисколько не сомневаюсь в вашей щедрости! Чем я, в ответ, могу помочь вам? – Паша многозначительно посмотрел на Егора.
Прежде чем высказать суть своей просьбы, Егор выложил на край столика тяжёлый холщовый мешочек, осторожно подтолкнул его к Гассан-паше, тихо пояснил:
– Здесь пятьсот гульденов!
Турок понимающе склонил голову и невозмутимо убрал мешочек в широченный рукав своего халата, после чего надел на своё бородатое лицо маску покорного ожидания.
– Во-первых, я бы хотел – с вашей помощью, уважаемый адмирал, составить подробный список: каким пашам и министрам из султанского Дивана давать бакшиш и сколько, собственно, давать? Чтобы и не обидеть, да и не передать лишку…
– Это понятно: зачем лишнее отрывать от себя? – хитро прищурился Гассан-паша. – Но с какой целью давать тот бакшиш?
– Чтобы Великий визирь как можно быстрее принял полномочного Посла русского, дьяка Прокофия Возницына.
– Это можно! – покладисто согласился турок и что-то коротко приказал повару, почтительно замершему невдалеке – всё с тем же медным кофейником в руках.
Толстяк, поставив кофейник на палубу, тут же трусцой убежал куда-то.
Неожиданно со стороны носа корабля раздались громкие и возмущённые голоса, Егор обернулся: Пётр и два голландских матроса разговаривали с янычарами уже явно на повышенных тонах, вот русский царь, широко размахнувшись, отвесил своему турецкому оппоненту увесистую и звонкую оплеуху…
Егор мгновенно вскочил на ноги, но и только: Гассан-паша так громко рявкнул на турецком языке, что заложило уши, после чего оба янычара в течение секунды исчезли в распахнутом люке трюма.
Адмирал Крейс не пожелал отставать от своего турецкого коллеги и, в свою очередь, разразился отборной голландской руганью: все три его подчинённых, включая российского царя – то есть корабельного бомбардира Петра Михайлова, испуганно втянув головы в плечи, быстренько спустились по трапу в шлюпку.
– Ничего страшного! – словно ничего не случилось, миролюбиво улыбнулся турок.
– Да, бывает! – вальяжно усмехнувшись, согласился с ним голландец.
Тем временем вернулся повар, составил на поднос пустые кофейные чашки и вазочки, положил на стол лист бумаги (английской – отметил про себя Егор), гусиное перо, рядом водрузил квадратную серебряную чернильницу. Гассан-паша, часто обмакивая кончик пера в чернильницу, минут за десять составил подробный список, внимательно перечёл его, протянул бумагу Егору:
– Возьмите, дорогой сэр Александэр! А вы сами тоже поедете на встречу с Великим визирем? Вместе с этим Возницыным или же – отдельно? Впрочем, я, наверное, предвосхищаю события… Вы же сказали: «Во- первых…» Следовательно, должно быть и «во-вторых»?
– Вы очень мудры, эфенди! – уважительно кивнул Егор и, мимолётно улыбнувшись, выложил на стол ещё один тяжеловесный мешочек – брата-близнеца первого.
– С радостью готов вам помочь, сэр! – очень серьёзно и уважительно проговорил Гассан-паша, ловко отправляя во второй рукав своего халата очередную посылку с гульденами.
– Я хотел бы незамедлительно и конфиденциально встретиться с морским капитаном Медзоморт- пашой. – Произнося эти слова, Егор неотрывно и очень пристально смотрел в глаза адмирала. – Встретиться, что называется, один на один, без всяких свидетелей и переводчиков…
Не выдержав взгляда собеседника, турок прикрыл свои глаза и минуты три просидел молча, тихонько раскачиваясь из стороны в сторону. Наконец, он очень тихо произнёс – будто разговаривал сам с собой:
– Медзоморт-паша, знаменитый и легендарный корсар, больше десяти лет безжалостно грабивший – под славным алжирским флагом – торговые европейские корабли. Потом он остепенился, поселился в Константинополе, поступил на службу к нашему Небеснородному Султану, более того, очень скоро стал его личным другом. Единственным другом Небеснородного! – Гассан-паша открыл глаза и чуть напряжённо уставился на Егора: – Сэр Александэр! Откуда вы узнали об этом алжирском пройдохе? Про этого человека и в Турции мало что известно. Да и не любит его местная знать: независим очень и горд. Давно уже зарезали бы – чёрной константинопольской ночью, да опасаются, все же – личный друг Султана…
Егор извинительно развёл руки в стороны и слегка потупился, мол: «Не полагается разглашать свои информационные источники, простите уж!» Не мог же он сознаться, в самом деле, что о Медзоморт-паше, человеке, только к мнению которого и прислушивался всемогущий правитель Османской Империи, узнал в двадцать первом веке, всё в том же тайном Учебном центре? Причём – абсолютно целенаправленно, по чёткому указанию коварного Координатора…
Внутренний голос взорвался потоком отборной ругани: «Куда же ты смотрел, дурик долбанный? Что, трудно было тогда даты сравнить? Понять, что война с Турцией начнётся гораздо позднее, уже после истечения срока твоего пятилетнего контракта? Эх, недотёпа! Опять, получается, что втёмную использовали тебя – в очередной раз, дурика – на букву „ё“…»
– Хорошо, я устрою вам встречу с этим «корсаром на пенсии»! – немного подумав, обнадёжил Гассан- паша. – Мы с ним не то чтобы дружим, просто иногда имеем некие общие дела…
– Спасибо, эфенди! – Егор, хорошо знавший и об этих совместных делах, благодарно приложил ладонь к своей груди и отвесил лёгкий поклон.
– Только вот маленькая трудность… Медзоморт-паша разговаривает только на турецком, арабском и французском языках. А вы, сэр Александэр, говорили о встрече «один на один»…
– Ничего, адмирал, я думаю, что мы с этим славным «корсаром на пенсии», как вы выразились, обязательно найдём общий язык!
Вот в этом Егор был совершенно уверен: во время своей будущей (в двадцать первом веке) службы – в качестве военного телохранителя – ему пришлось почти двадцать месяцев провести в одном секретном армейском городке – на границе Ливии и Алжира, так что навыки как французского, так и арабского языков однозначно присутствовали…
Когда шлюпка отчалила от борта турецкого корабля, Егор тихонько поинтересовался у Петра:
– Мин херц, а чего вы там с янычарами не поделили-то?
– Да понимаешь, поспорили немного, – смущённо промямлил царь, – о том, где женщины страстнее и умелее: в Турции или в Европе, – неожиданно широко улыбнулся: – А здорово, Алексашка, я врезал тому басурману? Нет, ты скажи – здорово?
На следующее утро толмачи и приданные к ним матросы приступили к планомерной развозке бакшиша. Весь день мелькали туда-сюда фелюги, над бортами «Крепости» висела густая матерная ругань: это дотошные каптёрщики требовали у переводчиков отчётных документов о том, что все ценные подарки доставлены по назначению. «Какие могут быть расписки за бакшиш?» – удивлённо возмущались переводчики. «Ничего знать не хотим, у нас – инструкции!» – достойно отвечали им каптёрщики. Только после личного вмешательства Егора процесс наладился: появились расписки, правда, на турецком языке,
