Мы суть жители Космоса, а не только земляне. Есть такая фраза: «Падение пера птички здесь, на земле, отзовется в дальних мирах». Любое событие – хорошее, плохое – так или иначе отзывается.
Наш самолет летел над Гималаями, над которыми разыгрывалось непостижимое таинство утренней зари. Из-за кромки гор показался огненный диск, осветив собой вершины священных гор и проявив серебристые облака. Солнце тысячекратно отразилось в горных озерах и излучинах рек и полновластно завладело пространством неба. Постепенно из ярко-красного сформировалось мощное белое светило. Так огненно прекрасно началась Индия. Отель «Ашока», сверкая нарядностью, начинался с двух высоких швейцаров, наряженных в ярко-красные одежды и высоченные тюрбаны с настоящими саблями в ножнах. Двери отеля широко распахнулись перед пятью русскими, которые на эти немногие дни должны были забыть свой неустроенный русский быт и возлечь на мягкие кровати в больших светлых номерах отеля.
У дверей номера 420 в небольшом холле полулежала сильно похудевшая Девика Рани – легенда индийского кино, бывшая звезда экрана, племянница Рабиндраната Тагора, спутница всей многосложной жизни Святослава Николаевича Рериха. Едва успели поздороваться с ней, как нас пригласили в номер. За столом у окна сидел Святослав Николаевич, он нас ждал. Со всеми поздоровался, касаясь наших рук, вглядывался в глаза.
Обрадовался двум небольшим иконам нашим, великим Святым – Сергию Радонежскому и Серафиму Саровскому, последнюю мы привезли из Дивеева, где были недавно установлены Святые мощи батюшки Серафима. Святослав Николаевич брал иконы из наших рук и целовал их. Говорил он медленно и тихо, но речь его, ясная, красивая, гармонировала со всем его обликом.
В преклонном возрасте он сохранил необыкновенную красоту. Вспомнились слова Павла Флоренского: «Человек со временем приобретает либо лик, либо личину». Его утонченное, одухотворенное лицо буквально светилось добром и сердечностью.
– Святослав Николаевич, – обратилась я к нему, – сейчас на Алтае мы начали строительство Часовни Сергия.
– Прекрасно! Прекрасно! – искренне обрадовался Святослав Николаевич, он улыбнулся и взяв меня за руку, продолжал говорить. – Это очень, очень меня радует. Будем надеяться, что все найдет свое надлежащее место и… пусть будет именно так, как хотелось бы, чтобы все шло вперед своими особыми шагами.
Он повернул ко мне свое лицо, и я увидела очень близко его внимательные глаза золотистого цвета. Стало необыкновенно тепло на душе, я почувствовала, как заалели щеки, как стало биться сердце в моей груди.
– Нам разрешили быть с вами целых полчаса, – объяснила я, – это огромное счастье. Я сорок два года готовилась к этой встрече здесь в Индии… В Москве мы с вами встречались.
– Да, – утвердительно кивнул Святослав Николаевич и прижал мою руку к себе.
– Но здесь, в Индии, – продолжила я, – это особенно важно, тем более что сейчас я больше понимаю значимость этой встречи, чем тогда, я была не подготовлена к этому.
– Но, во всяком случае, – улыбнулся Святослав Николаевич, – тогда эти встречи тоже были нужные, полезные, хорошие.
– Да, спасибо… – я чувствовала тепло руки Святослава Николаевича, на одном из пальцев горел синим огнем сапфир – кольцо, принадлежавшее ранее его отцу.
Я знала по книгам Николая Константиновича и Елены Ивановны Рерих, какое место занимал Сергий Радонежский в жизни этой великой семьи. Елена Ивановна писала: «Вся жизнь наша проходила и проходит под Знаменем Сергия Радонежского».
Именно в знак верности Ангелу-Хранителю России, Святому Сергию, мы и хотели поставить в далеком Горном Алтае часовню Сергия.
– Рубим сейчас часовню, – рассказывала я Святославу Николаевичу, – неподалеку от Верхнего Уймона, где в 1926 году были ваши родители – Елена Ивановна и Николай Константинович. Работа ведется по эскизам и картинам Николая Константиновича. Часовня будет небольшая, деревянная, а рядом – келья Сергия Радонежского.
– Очень хорошо! – убежденно произнес Святослав Николаевич. – Вполне, вполне одобряю.
– Сейчас возник огромный интерес к Алтаю, – продолжила я, – и хорошо, если это будет духовный путь…
– Духовный центр, – подхватил Святослав Николаевич, – в котором может быть… – Он оборвал сам себя. – Да, дорогая моя, теперь смотрите, здесь.
Святослав Николаевич указал на книги Учения, лежащие перед ним на столе, он провел рукой по переплету и замер… Замер и наш разговор. Не выпуская мою руку из своей, Святослав Николаевич смотрел куда-то в окно, где через ветви тропических деревьев в чернильной темноте ночного вечера полыхали зарницы. Лицо его стало отрешенным. Он полуприкрыл глаза и как бы находился не с нами, и только тепло руки, легко сжимающей мою, говорило о том, что разговор не закончен.
– Тут хорошие книги, – прервал тишину Святослав Николаевич.
– Да, многие люди их ждали, – боясь потревожить его мысли, проговорила я едва слышно.
– Да, – ответил он, пытаясь открыть большой том, но рука его не слушалась.
Я взяла том и открыла на первой странице: «В мою Новую Россию моя первая весть», – так начиналась первая книга учения «Зов».
– Раньше мы прятали эти книги, – рассказывала я, – ведь за это преследовали, а теперь они доступны, другие времена настали.
– Да, – утвердительно сказал Святослав Николаевич.
– Загорску вернули прежнее название – Сергиев Посад, – рассказывала я.
– Сергиев Посад? – повторил Святослав Николаевич, – прекрасно! Да, – сказал он, бережно касаясь книг, – много есть интересного, прекрасного…
Года жизни до этого часа спрессовались в одно мгновение и перед глазами пронеслась вся сорокадвухлетняя жизнь. Вот маленькая Ната, ведомая в сибирском лесу бабушкой Анной Ивановной Герман. И далее: повзрослевшая Наталья, обретающая знаменитых учителей – Сергея Герасимова, Андрея Тарковского… Проживающая судьбы своих героинь – незащищенной Хари, сгорающей от любви мадам де Реналь, сострадательной Марии Волконской.
Я поняла, что все не случайно, что все это жизнь человеческого духа. В глубине души я была уверена, что где-то на орбите планеты Солярис ждет Криса Кельвина моя Хари, что в каком-то ином измерении Мария Волконская встретится со своими умершими детьми, а мадам де Реналь после смерти соединится сердцем с любимым Жюльеном, есть где-то та неведомая пока нам страна, которая возвращает все, что отняла жизнь. И я не ошиблась!
Когда я в тридцать лет впервые взяла в руки одну из книг «Живой Этики», я впервые получила ответ на зов моего сердца. Ответ, данный неведомыми мне высокими и Великими Душами, которым я поверила навсегда, ибо сердце знало, что это была правда. Да, жизнь не кончается с последним земным вздохом. Она расцветает в иных мирах и измерениях, и все, чем был человек в жизни, все его накопленные духовные богатства остаются с ним после смерти. Ибо сказано Иисусом Христом: «Не умрем, но изменимся».
Там, в иных мирах, ждут те, кто ушел раньше, там радость и помощь тем, кто не нарушил здесь, в жизни своей, законы космоса и земли, там страдание и мучение тем, кто презрел дух в себе и пошел к разложению.
Читая Учение, я почувствовала, как оно зажигает во мне неведомые воспоминания прежнего опыта, настраивает душу на высокий лад, будит творчество и фантазию, и все это – океан Учения, который был связан с Великим живым опытом семьи Рерихов. Книги Учения зарождали мысли, мысли толкали к действиям и привели меня через десятилетие к пути, по которому шла великая семья Рерихов. Этот путь физически связывал Алтай и Гималаи в единое грандиозное целое, он увлекал к иным мирам.
Ночью в Бангалоре разразилась летняя гроза, торжественно, с длинными раскатами, гремел гром, небо пронзали не одна, а сразу несколько молний. Зато утро, умытое дождем, сверкало свежестью и ароматами цветов.
Вскоре за нами пришла помощница Святослава Николаевича и весело сказала, что Святослав Николаевич спрашивал: «Куда это вы все подевались?».
