«Таша, у тебя что-нибудь было с ним?» – спрашивает Пушкин. «Нет», – едва произнесла Натали. «Клянись! – взрывается муж. – Перед Богом клянись!» – И опускает жену на колени перед иконой. Натали в слезах клянется в верности мужу. И тут же Пушкин обнимает и целует жену и спрашивает ее: «Ну почему, почему ты мне не говорила об этом?» «Я боялась, боялась твоего гнева…» «Я твой единственный защитник на этом свете…»
Сцена вызвала слезы даже на съемочной площадке, так точно и правильно ее играли актеры. Забегая вперед, скажу, что именно в этот момент зрительный зал замирает и ждет, ждет вместе с Пушкиным ответов его жены.
Работали буквально до ночи. После утомительных съемок Анна Снаткина спустилась вниз, чтобы переодеться, и неожиданно вернулась ко мне на второй этаж вся в слезах. Такой я ее еще не видела.
«Я спустилась вниз, в гардеробную, – рассказывала Анна, – там старинное зеркало, я случайно взглянула и… увидела в платье Натали не себя. И та, другая, мне улыбалась, а я нет… Это была не я…» Девушку била дрожь. Я попыталась ее успокоить, рассказывая, что с зеркалами все не просто, особенно со старинными. Но Анна долго не успокаивалась. Впрочем, это и понятно.
На следующий день снимали самую напряженную для Сергея Безрукова сцену. Пушкин пытается вернуть старшему Геккерену письмо Дантеса и выпаливает ему в лицо все, что накопилось. Действие должно было происходить в прихожей на лестнице. Включили осветительную аппаратуру, и температура в интерьере поднялась до пятидесяти градусов. Сергей сыграл первый дубль, и создалось ощущение, что стало еще жарче – с такой яростью кричал наш Пушкин на своего обидчика. По темпераменту и накалу эта сцена не имеет себе равных. После второго дубля я увидела, что Сережа на пределе: дрожат руки, побледнело лицо, он буквально пылает от жара, но более всего – от внутреннего напряжения. Я бросилась за водой, сама стала отпаивать его с ложки, взяла за руку, пульс – бешеный.
– Может быть, снято, Сережа? – спросила я Безрукова.
– Нужно посмотреть, как получилось, – ответил Сергей и буквально впился в экран.
То, что мы увидели, нас удовлетворило, но:
– Еще один дубль, – попросил Сергей, и я еще раз убедилась, что самоотдача Безрукова в роли беспрецедентна. Вспомнились строки Бориса Пастернака: «Не читки требует с актера, а полной гибели всерьез».
Мы сняли третий, самый насыщенный дубль. Но предстояло еще снять Геккерена. Исполнитель роли Геккерена, Сергей Ражук, стойко переносил жару и натиск Безрукова и отыграл так, как нам было нужно: сдержанную ярость пойманного на деле преступника. Безруков остался на площадке до конца, не передал свою роль дублеру, хотя снимался со спины, кадр был выстроен на Сергея Ражука.
Съемочный день переходил в ночь.
Когда мы с Машей Соловьевой вышли на улицу, то поняли, что не успеваем снять на натуре парк, и решили продолжить съемки прямо во дворике Пушкинского дома. Художники доставили какие-то немыслимые статуи, которые почему-то входили в кадр только белыми задницами и от которых мы в конце концов вынуждены были отказаться. Итак, то, что видели только участники съемок, выглядело следующим образом: темные кусты немногочисленных деревьев и яркое единственное пятно съемочной площадки, где император Николай Первый беседовал с Пушкиным. Я с тревогой смотрела на экран монитора и по сторонам. Надвигалась непогода, наконец хлынул дождь. Группа вместе с актерами забилась под козырек дома. А нам нужно было снимать сцену в карете. Интересно, что во время съемок этой же сцены с Днестрянским, заявочный общий план которой вошел в монтаж, на нас тоже обрушился ливень. И теперь, во время работы с Сергеем, было ощущение, что некий режиссер свыше нам создал те же условия – мы будто не уходили с площадки…
Появилась Натали в бальном розовом платье. После переговоров с операторской группой пришло единственное решение – перетащить карету и придвинуть ее к козырьку, где и разместилась Маша с камерой и небольшим операторским краном. Итак, во время съемок этого «тихого, радостного и счастливого дня в жизни Пушкиных» бушевала непогода, лил дождь и сверкала молния. Всего этого зритель не увидит. Искусство осветителей и верный глаз Маши Соловьевой устроили под крышей кареты нежный розовый закат. В картине мало светлых, радостных сцен. Эта – одна из немногих, когда супруги после разлуки упиваются друг другом, они счастливы и безмятежны.
– Царствуй, потому что ты молода! – закончил наш Пушкин и открыл шампанское. За бортами кареты хлестал дождь, но иллюзия кино пропустит к зрителям сияющие лица в теплых тонах заката.
Оставшееся шампанское тут же распили со всей киногруппой, поздравляя друг друга с завершением коротких, но таких напряженных съемок.
А девятого августа – долгожданный подарок. У Ивана и Юли родилась дочь Настенька. Я стала бабушкой, моя дочь Машенька – тетей, а моя мамочка – счастливой прабабушкой. Забегая вперед, скажу, что Настеньку воспитывают Юля, Ваня и Юлина бабушка Лидия Алексеевна. Юлины родители, проживающие в Екатеринбурге, приезжают, чтобы помочь, на месяц или два, ведь они еще работают. Ну а у меня с Настей обоюдная любовь. Вижу ее не так часто, как хотелось бы, но мы обожаем друг друга. Мы с Настей всегда что-нибудь делаем: лепим смешных животных из пластилина, читаем, гуляем или просто хохочем – и всегда довольны друг другом.
Итак, я дожила до великого звания бабушки. Ну что ж, это только украсило мои «Единственные дни».
Летом у меня на даче, работая вместе с сыном Иваном и Сергеем Безруковым над сценарным материалом, мы пришли к общему заключению – выстроить фильм как историческое расследование виновных в гибели поэта.
Одной из важнейших ключевых фигур становился Леонтий Васильевич Дубельт, правая рука шефа жандармов Бенкендорфа. Согласно истории, Николай I узнает о содержании пасквиля (порочившего имя Пушкина и объявлявшего его рогоносцем) уже после гибели поэта. Но в этом пасквиле (или серии безымянных писем, восемь—десять или больше, полученных также друзьями Пушкина) царь усматривает не только оскорбление семьи Пушкиных, но и нечто большее.
Так, чета Нарышкиных, упомянутых в письме, неизбежно воскрешала в памяти многолетнюю связь Александра I с женой Нарышкина, которому платилась своего рода дань – император благодетельствовал мужу-рогоносцу. Это знали все, и намек в подметном письме к Пушкину был не на отношения Дантеса и Натали, а на связь Натали с царем. Тем более что царь платил жалование поэту как историографу. Поняв всю подоплеку, Николай Павлович поручает Бенкендорфу найти пасквилянта. Дело о расследовании авторов анонимок поручают Дубельту. Такова вкратце концепция исторического расследования, предложенного нами в фильме.
На роль Дубельта был приглашен замечательный актер Борис Плотников. Ему было интересно играть этот многоплановый образ – человека, о котором он много читал и размышлял.
Летом 2005 года в «Артеке» я познакомилась с Виктором Сухоруковым. Мне очень понравилась его работа в «Бедном Павле», и я выразила надежду, что он примет участие в моем фильме. Суть беседы нашей свелась к следующему: «Я понимаю, что такому актеру нужно предлагать полномасштабные роли, но сейчас у меня есть только небольшая роль полковника Галахова, расследующего дуэль между Пушкиным и Дантесом…» В ответ услышала: «Но это же Пушкин!» Так в нашей команде, кроме Безрукова, Снаткиной, Плотникова и других замечательных актеров, появился Виктор Сухоруков. Он так потрясающе играл, что вынуждал меня снова и снова садиться за письменный стол и добавлять сцены. Так из малюсенькой роли выросла одна из главных – полковника Галахова, искренне стремившегося раскрыть преступление, откровенно ненавидевшего Дантеса и Геккерена, желавшего привести суд к наказанию виновных и угадавшего одним из первых трагический путь молодого Лермонтова.
В нашем фильме начал свое бескомпромиссное существование поручик Лермонтов в исполнении Евгения Стычкина. Помню, сижу я у телевизора и смотрю какой-то детектив, моя дочь Маша уже рассказывала мне, что появился интересный актер Евгений Стычкин. Я всматриваюсь в его лицо, потом беру кальку и прикладываю к телеэкрану – как раз был его крупный план. И быстро обвожу контуры его лица. Потом иду в свой кабинет, нахожу портрет Лермонтова и сравниваю. Большой лоб, круглое лицо, маленький нос. Опять бегу к телеэкрану и понимаю, что исполнитель роли Лермонтова найден.
Итак, к концу лета у меня на даче появились Виктор Сухоруков и Евгений Стычкин. Я дала посмотреть им трейлер фильма, то есть, говоря русским языком, небольшой монтажный фильм о фильме, смонтированный
