всегда буду твердо знать, что моя семерочка меня не подведет, а они, эти молокососы, ничего знать не будут. Разве только, что их денежки, с таким трудом заработанные, уплывают у них из карманов. А я приберу их денежки к рукам и куплю себе все, что только можно купить за деньги.
— А потом кто-нибудь из них поймет, что ты мошенничаешь, и укокошит тебя.
Винс с философским спокойствием пожал плечами.
— Ну и что же? — сказал он. — Надеюсь только, что это произойдет неожиданно и быстро.
— Но ты же помрешь!
И Винс опять пожал плечами.
— Ты сможешь помолиться за упокой моей души, — ответил он.
Однако он уставился в одну точку и с минуту сидел неподвижно, погруженный в горькие размышления, но потом рассмеялся, передернул плечами, повернулся к Бенедикту, и дразнящий хитрый огонек снова вспыхнул у него в глазах.
— Ты бы посмотрел, какая девка мне повстречалась сегодня, — начал он с восторгом, закатив глаза, но одновременно наблюдая за Бенедиктом. Винс обрисовал в воздухе ее формы: — Вот такая! Ну и молочное хозяйство, скажу тебе! — Он сделал вид, что хочет убедить Бенедикта, словно тот ему не верил. — Клянусь богом, Бенни, — воскликнул он, воздевая глаза к потолку, — я целую милю протащился за ней, только для того, чтобы посмотреть, как она трясет своими прелестями!
— Замолчи, Винс, — попросил Бенедикт хриплым голосом.
Но Винс не унимался.
— Исусе! — кричал он, — мальчик мой, я еле поспевал за нею, я был очень заинтересован, понимаешь, заинтересован! Потом она обернулась и сделала мне знак. Я бы, конечно, отправился за ней и в ад, но меня с моими верными костяшками ожидало одно важное дельце на берегу речки.
Он вытащил из кармана небольшую пачку денег и начал хвастливо считать их.
— Да, — сказал он, — молокососы рождаются каждую секунду. — Он зевнул. — У меня руки устали деньги загребать. — Он взял доллар, неодобрительно посмотрел на него и швырнул на пол. — Как он попал сюда? — спросил он. — Это деньги от девок, по запаху слышно. — Он посмотрел на Бенедикта взглядом опытного человека. — Выброси этот доллар, Бенедикт, когда у тебя будет время.
Бенедикт усмехнулся.
— Пускаешь пыль в глаза!
— А-а, теленочек, ваше преподобие, — сказал Винс. Он вытянул худые, жилистые ноги и нагнулся, чтобы расшнуровать башмаки. — Я вовсе не беспокоюсь о том, что мне не удастся попасть в рай, — продолжал он, — ведь стоит мне только сказать, что я брат Бенни, и райские врата распахнутся настежь!
В голосе его прозвучала странная нежность, и Бенедикт нахмурился.
— А папа уже работает? — неожиданно спросил Винс, развязывая шнурок.
— Нет, — ответил Бенедикт. Затем он медленно добавил: — Ты знаешь насчет дома?
— Ага, мне мама сказала.
— Ну и как?
— Что ну и как? Чего ты от меня хочешь? — спросил Винс вызывающим тоном.
— Почему бы тебе не подыскать работу, чтобы помочь отцу выкарабкаться?
— А пошел ты!.. — сказал Винс.
— Ты никому не приносишь пользы, — закричал Бенедикт. — Тебе на все наплевать, даже на родную семью! Нас вышвыривают из дома, а тебе и дела нет! Почему ты не идешь работать на завод?
— Черт возьми, я слишком молод, понимаешь, олух! — горячо возразил Винс. — Они не желают меня нанимать. Приходится ждать, пока стукнет восемнадцать.
— Так скажи, что тебе уже восемнадцать!
— Это все, что ты можешь мне посоветовать насчет того, как получить работу? — спросил с презрением Винс. — Пожалуйста, не беспокойся, — прибавил он с горечью. — Если старикан не хочет, чтобы я оставался в его доме, я уйду. Пойду бродяжничать! Сколько парней ушло — и я уйду! Мне до смерти надоело сидеть в этой глухой дыре, где тебя каждая собака знает как облупленного, где, чтобы иметь право ходить по улицам, нужно начальнику полиции задницу лизать! До того обнаглел, что требует, чтобы мы с ним делились доходами от игры! Неужели на Литвацкой Яме свет клином сошелся? Поеду в Нью-Йорк или в Чикаго, переменю фамилию. Вот посмотришь — года через два вернусь с таким мешком денег, что лошадь не свезет!
— Никто не говорит, чтобы ты уходил из дома.
— Ах нет? Тогда что же ты предлагаешь, черт побери?
— Я прост о хочу, чтобы ты помог семье.
— А что я могу сделать? Конечно, если я захочу, я сейчас же могу получить работу в Клэрвилле. Восемь монет в день.
— Что? — вскричал Бенедикт.
— Наверняка, если бы я был подлецом! Там бастуют шахтеры; тут один парень приходил, когда мы играли на холме, и сказал, что мы могли бы заработать по восемь монет в день. Хотел бы ты, чтобы я пошел на это?
— Папа убил бы тебя.
— Значит, все в порядке. — Он с горечью смотрел на свои худые, загорелые руки. — Я буду продолжать давать маме денежки, которые мне перепадают. Она не должна знать, откуда я их беру. Да, да! Это деньги! Пожалуйста, можешь сколько угодно плевать на них, но это — деньги, понимаешь! А ты хочешь непременно быть святым и ходить в рваных штанах с голой задницей? Даже священники не побрезговали бы этими деньгами.
Бенедикт начал раздеваться. Воцарилось напряженное молчание. Ему хотелось сказать этому упрямому лицу, этим сжатым губам, этим желтым глазам, полным горечи, что-нибудь такое, что рассеяло бы давящую тяжесть. Даже если слова его вызовут лишь новые насмешки...
— Я пойду с тобой вместе на исповедь в субботу, — пообещал он. — После исповеди тебе станет легче.
Винс посмотрел на него злыми глазами.
— Да неужели? А что, если я не пойду? Ведь мне за это платить не станут!
— Но ты ведь пойдешь, правда?
— Если захочется.
— Послушай, Винс, не отрекайся от веры, — страстно сказал Бенедикт. — Может быть, наступит день, когда ты будешь в ней нуждаться и она тебе поможет.
— Ложись-ка ты спать.
Винс затушил сигарету о железную ножку кровати и вытянулся. В комнату тихо проскользнул Джой. Винс, как только заметил его, выпрыгнул из постели и схватил Джоя за плечо.
— Ах ты негодник! — завопил он. — Если я еще хоть раз увижу, как ты куришь окурки, я так тебя исполосую, что ты неделю не сядешь.
Джой затрясся от испуга. Винс обернулся к Бенедикту и негодующе вскричал:
— Прошлый раз поймал его с поличным — этот сопляк уже курит! Марш в постель, немедленно! — заорал он и, отпустив Джоя, шлепнул его хорошенько по тощим ягодицам. — И читай сейчас же свои молитвы, черт бы их побрал! Заставь его, Бенни, прочитать все, слышишь? Ты у меня смотри, не пропусти ни одной, — орал он, угрожающе наступая на Джоя, который поспешно стал на колени, — а не то я из тебя дурь выколочу!
— Читай молитвы, — приказал Бенедикт.
— Все, какие знаю? — робко спросил Джой, уткнувшись лицом в ладони.
В субботу после ужина Бенедикт настороженно сказал Винсу:
— Пора идти в церковь. Ты мне обещал, что пойдешь сегодня, — быстро прибавил он. — Он сказал, что пойдет, — повторил он, обращаясь к матери.
Она с мольбой посмотрела на Винса.
— Ну ладно, ладно, — пробормотал он с затравленным видом.
