– А почему вы не зачесываете волосы за уши? – спросил он и тут же пожалел, что спросил. Она сделала быстрое движение обеими руками, и он на мгновение увидел темноватый шрам на шее. Он не раз видел такие шрамы – след оперированных желез.
– Извините.
– Ладно, чего уж там… – сказала она.
Стакан в ее руке, протянутый вперед и немного в сторону, угодил как раз под струю из бутылки, которую дама в атласе уже держала на весу. Может, здесь такой порядок – заплати один раз и пей сколько влезет? «…Поскольку бумаги, в которые вложил деньги Ваш брат, директор Мартин Мёллер, оказались менее выгодными…» Может, эта самая Адель что-нибудь знает о недостающих звеньях. Он повис на цепи, а в цепи не хватает звеньев, и многих. На сами-то звенья ему плевать, но хочется хоть недолго повисеть на чем-то прочном.
– Может, уже пора отправиться на Северный полюс? – спросил он.
Ее мимика была до вульгарности недвусмысленна. Он сейчас же протянул ей меню. Почки – стоящая вещь. Они заказали почки. Пусть будут кошачьи – не имеет значения. Заказали бутылку шампанского. На карточке значилась всего одна марка, с нее и начинался список вин, и называлась она почему-то «Номер 22». Девушка бесстрашно выпила шампанское. Он заказал для нее полбутылки портвейна.
– Пожалуй, это больше подойдет к вашим почкам…
Грянул оркестр, они пошли танцевать. Быстрым и отчаянным движением притянув его к себе, она призналась ему, что Адель сразу угадала – он из благородных. Она как бы поверяла ему личную тайну – с глазу на глаз. Он подумал: если посланница любви этой Адели довольно-таки соблазнительная девица, какова же сама Адель? Они вернулись к столику, дама в атласе, подсев к ним, выпила рюмку вина за их здоровье. Здесь все были знакомы друг с другом. Вилфред ничего не имел против этого. Девушку звали Глэдис. Из выреза на груди она извлекла газетную страницу с новыми кроссвордами, на которых в славном городе Копенгагене помешались все официанты, и спросила Вилфреда о страусе, африканском страусе из трех букв. Он сразу назвал:
– Эму. – И увидел, как женщины обменялись взглядом: никаких сомнений – он из благородных.
– Государство в Африке из шести букв, вторая «о»? – спросила она.
– Сомали, – тотчас ответил он.
Теперь обе уставились друг на друга в неподдельном восторге.
Что-то большое и черное ввалилось в зал. Оно двигалось напролом среди танцующих. Женщины объявили хором:
– Эгон!
В их тоне звучало испуганное восхищение. Человек подошел прямо к их столику. Смущенно встав, Глэдис отошла к стойке.
– Куда ты, черт возьми, подевался, приятель? – пылко воскликнул парень, схватив Вилфреда за руку. – Время уже… – Неизвестный Эгон уставился на свое запястье, где не оказалось часов, потом грубо расхохотался. – А, черт побери! – тихо сказал он не то с восхищением, не то с досадой. Потом резко провел рукой по волосам Вилфредовой дамы, так, что обнажился шрам. – Ты что вздумала задерживать здесь этого господина, черт тебя возьми… – Он снова посмотрел на свое запястье, на сей раз с нескрываемой злостью.
– Господин был так любезен и угостил…
– Тебя, дурища? – спросил Эгон.
Вилфред почувствовал резкий прилив неприязни.
– Хотите присесть?
Эгон хотел. И хотел выпить именно то, что в эту минуту ему протянула дама в атласе. Это был покладистый парень, который, однако, гнул свою линию.
– Выпьем, Эгон? – с иронической вежливостью осведомился Вилфред. Тот не кивнул в ответ, а только приподнял стакан – его тотчас снова наполнили. Он опять выпил.
– Она ждет, – многозначительно сообщил он. У него были карие глаза, выражавшие простодушие, – оно было бы опасным, не будь оно таким откровенно наигранным. Воротничок сверкал белизной, щеки безукоризненно выбриты. – Надо думать, твой пыл не убавился со вчерашнего дня, приятель? – спросил он Вилфреда, оскалившись ровными белоснежными зубами.
Селина спустилась в каюту. Почки стыли на тарелке перед Вилфредом. Эгон с удивлением приподнял бутылку красного вина и сделал знак кому-то, находившемуся позади. Тотчас появилась атласная дама и поставила на стол какое-то темное снадобье. Вилфред почувствовал, как в нем просыпается сладкая бесшабашность, подняв стакан, он уставился на шрам над глазом Эгона. И тут же почувствовал, что предает малютку с волосами цвета шампанского, – вечно приходится кого-то предавать.
– Ясное дело, – ответил он, сверкнув восторженным взглядом, таким, что не сомневался – тот видит, что это притворство. Эгон, одними губами повторив его слова, поглядел на свое запястье теперь уже с явным сожалением. – Бывает, – примирительно сказал Вилфред.
Оба осклабились всеми зубами.
– Пошли? – предложил Эгон.
Пока Вилфред расплачивался, шампанская девица уже взялась за ум: она выказывала знаки своего расположения другим. Вилфред заметил настороженный взгляд, брошенный Эгоном на пачку купюр, и нарочно поднес их чуть ли не к самому носу парня, чтобы раз и навсегда положить конец возможным недоразумениям. На улице стоял мотоцикл. Эгон с места взял бешеную скорость. Холодный ночной воздух обдувал лицо Вилфреда, устроившегося на заднем сиденье, каждый раз, когда он отворачивал голову, чтобы не чувствовать сладковатого дыхания Эгона…Селина спустилась в каюту.
Селина спустилась в каюту. Ну и что? Может, у них с Робертом что-то было? Оба исчезли в Осгорстранне. Ну и черт с ними. Вилфред и пальцем не шевельнул, чтобы этому помешать. Выходит, дружба
