преподавать.
– Такой же откат к обскурантизму произошел на всем земном шаре, – подхватил Гог. – Не только в исламских странах, но и в великих державах Востока – Индии, Китае, Японии. Наверно, возникало стадное чувство. Все эти страны попытались уничтожить фантастическую базу данных МИС, как будто все старые силы восстали против нового мирового сознания.
– Благодаря МИС стало уходить в прошлое понятие границ, которое покоилось на архаических представлениях о Святой Земле, – добавил Магог. – Правители использовали религию, чтобы освятить свои права на завоеванные земли, а заодно объявить себя бессмертными. Мы же всего лишь хотели все дальше и дальше проникать в тайну человеческой жизни.
Оба брата теперь забывали говорить тихо, и на экранах при каждой модуляции их голосов менялись цвет и яркость. Пибу казалось, что он стоит в кольце окошек, в которых с бешеной скоростью чередуются какие-то безумные миры.
– Тайна не может быть раскрыта, – прошептала Стеф. – Такова ее природа.
– Возможно, – согласился Гог. – Физики начала века говорили, что чем ближе ты к реальности, тем загадочнее она становится. Старые мечты о полностью механической, сборно-разборной вселенной давно улетучились. Но границы познания всегда можно расширить, и все дальше простирать свое любопытство, свои наблюдения, свой поиск.
– Но можно также научиться жить вместе с тайной. Внутри тайны.
Братья вглядывались в экраны до тех пор, пока они не перестали беспорядочно мелькать. Принтеры, замершие было на какое-то время, вновь выплюнули новые листки, испещренные какими-то графиками и картинками.
– Мы пошли по другому пути, – продолжал Магог, уже тихо. – Пытливый ум и покорность – несовместимы, по крайней мере в нашем понимании. И мы, подобно Еве, предпочли вкусить запретный плод. Ведь нас все равно уже изгнали из Эдема.
– Эдем по-прежнему существует. Надо только пошире раскрыть глаза, чтобы его увидеть.
Пиб хотел было ей возразить, что у нее-то самой глаза вроде на месте и должна же она видеть, что Эдем, этот утраченный рай, в котором резвились первые люди, превратился в ужасающую пустошь, что разрушения, безобразия, разруха, болезни и смерть полновластно царили среди нынешних потомков прародителей. Нечего сказать, хорош Эдем, в котором нельзя проехать и сорока километров, чтобы тебя не укокошили, в котором в любую минуту тебе на голову может свалиться бомба, в котором солдаты в черных формах арестовывают, пытают и убивают во имя доброго и светлого Бога, в котором доносы, насилие и ненависть становятся добродетелью, а небеса каждый день источают горькие кровавые слезы.
– Никто не выгонял нас из райского сада, – продолжала Стеф. – Он – по другую сторону нашей злобы.
– Да, от любви рождается желание, а от желания – ненависть, или что-то в этом роде, – пробормотал Магог. – Большинство священных текстов выложено в сети, но я еще раз повторяю – мы с братом пошли по другому пути. И даже если он никуда не приведет – неважно.
Внимание Пиба привлек один из экранов. На нем видны были солдаты, которые прятались в глубоких окопах, защищенных мешками с песком или земляной насыпью. Под толстым слоем грязи цвет их формы нельзя было разобрать. Иногда появлялся общий план, и тогда окопы проглатывали людей, а сами становились тоненькой трещиной на охристом фоне. Зато выныривали зеленые пятна лесов и полей, среди которых петляла река, а затем возникала серо-голубая поверхность какого-нибудь озера или моря.
– Восточный фронт, – сообщил Гог. – Это изображение передается последними из еще работающих спутников – американскими, китайскими и индийскими спутниками наблюдения. Большинство остальных или были уничтожены ракетами сверхдальнего действия или, отработав срок, сошли с орбиты. Когда мы здесь только поселились, мы получали видеоинформацию со всех концов света. Но зрение вселенной постепенно ухудшалось. Теперь мы обмениваемся архивами с нашими корреспондентами, стараемся создать по возможности самую обширную базу данных, что-то вроде единой памяти в масштабах всего человечества. Мы полагаем, что она окажется очень полезной, когда наконец закончится безумная эпоха архангела Михаила и других правителей…
– Стеф говорит, что память – это ловушка, – прервал его Пиб.
– Любые знания основываются на накопленном материале, а значит – на памяти. Если бы мы не собирали базу данных, мы не смогли бы выходить в интернет. Вообразите себе, что как раз перед отплытием Христофора Колумба океан вдруг взял бы да и высох. Америка никогда не была бы открыта. Ловушка скорее в том, чтобы использовать историю, этноцентризм, коллективную память в целях утверждения превосходства одной нации и завоевания остальных народов.
Они провели добрых полночи в подвале дома. В отличие от Пиба, жутко уставшего от долгого перехода по путям, братья совершенно не казались усталыми, в окружении экранов они излучали неожиданно мощную энергию, невероятную жизненную силу, сверяли и классифицировали информацию, которую без остановки выплевывали принтеры, поддерживали одновременный контакт с несколькими корреспондентами. Они удалили веб-камеры и прочие системы видеосвязи, поскольку, как они объяснили, в последнее время пользователи МИС больше не испытывали нездорового желания демонстрировать всему миру свои рожи и задницы. Они отказались от своих изображений, состоящих из многочисленных фрагментов, от этого калейдоскопа эгоцентризма, отмеряющего частицу признания и славы каждому человеку. Они существовали только благодаря общению, обмену идеями, взаимодействию с корреспондентами, они были отныне лишь отправителями и получателями писем, и их не могли сбить с толку чья-то внешность или чье-то суждение. Когда Стеф спросила их, как они зарабатывают себе на жизнь и на что покупают по бешеной цене продукты у железнодорожной компании, они ответили, что продают кое-какие сведения разным подпольным организациям и что каждый месяц они передают в поезде агенту DVD, a взамен получают конверт, набитый евро. Они понятия не имели, кому нужна была купленная у них информация, – террористическим группировкам, тайным службам исламистов или европейским движениям оппозиционеров, борющихся с архангелом Михаилом. Они лишь старались выполнить заказы, которые читали на листке, вложенном в конверт вместе с пачкой купюр. Правда, задания становилось исполнить все труднее и труднее из-за исчезновения и уничтожения спутников. Сложно получить подробный план городов по обе стороны демаркационной линии; сложно получить панораму войск, сосредоточенных по обе стороны Балуар – линии фронта, идущей от Балтийского до Черного моря; сложно добывать четкие фотографии лагерей строгого режима на территории Румынии, Чехии и Словакии. Глаза интернета стали близорукими. А скоро Европа и весь мир вообще просто ослепнут.
Пиб, которого одолевал сон, побыл еще немного в подвале, чтобы рассмотреть солдат Восточного фронта. Четкость изображения, посылаемого спутниками, его потрясла: в предрассветной мгле ясно виднелись лица легионеров архангела Михаила, бледные и отупевшие от постоянного недосыпания. Некоторые из солдат, опершись на винтовки с отделанными серебром прикладами, курили, глядя в небо, которое само на них взирало с высоты, и мечтали о чем-то. Они знали, что не останутся в живых после наступления, запланированного штабными сволочами. Но никто из них не плакал и не возражал. Казалось, они даже чувствовали некоторое облегчение при мысли о том, что этот кошмар, полный грязи и ужаса, скоро кончится, и они пересекут ту, иную, судя по всему, утешительную границу. Они желали поскорее раствориться в небытии, которое и так их окружало и овладевало их душами. Какой-то офицер прорявкал приказ. Неторопливым, торжественным движением солдаты архангела Михаила потушили сигареты, надели каски и сняли ружья с предохранителей. После второго рявканья они выбрались из окопа, перепрыгнули через мешки с песком и понеслись прямо на вражеские позиции. Они не успели пробежать и ста метров: пулеметная очередь уложила их всех, одного за другим, на голую и плоскую полосу земли, разделяющую линии фронта двух армий.
– Почему… – Пиб так и не смог задать вопроса от душивших его слез.
– Генштаб легионеров не усвоил уроков Первой мировой войны – войны 1914–1918 годов, – сказал Гог. – Они полагают (или делают вид, что полагают), будто их упорство рано или поздно принесет плоды. Каждый день они бросают в атаку новые силы, каждый день посылают на смерть сотни или даже тысячи людей. Разве не понятны после этого истинные намерения архангела Михаила? Он без сомнения пришел лишить Европу всего живого.
Несмотря на то, что тишина и запах, царившие в доме, внушали Пибу страх, он поднялся наверх в
