Перепуганный торговец тканями плавал в холодном поту. Сердце его почти перестало биться, дыхание остановилось. Он сомневался, что покинет этот зал живым.
Голофон оставался немым. Тист д'Арголон понял, что проиграл. Он вернулся на эстраду и обнял Марит, чьи беззвучные слезы походили на лунные камни, выпавшие из ее капюшона.
Издевательская улыбка скривила безобразное лицо коннетабля, и он вынес приговор:
– Все вы отныне являетесь препятствием для установления нового мира. Мы должны безжалостно удалять больные клетки, чтобы они не поразили гангреной все тело. От имени сеньора Ранти Анга и в силу предоставленной мне власти я обвиняю вас всех в государственной измене!
Аудиторию охватила паника. Одни гости бросились к главной двери, другие – к боковой, остальные сгрудились позади эстрады. И столкнулись с людьми в белых масках, которые перекрывали все выходы и на вытянутых руках которых сверкали направляющие дискометов. Перепуганных людей оттеснили к центру комнаты. Царил полный беспорядок, они опрокидывали кресла и толкали друг друга, как мухожуки, попавшие в ловушку.
– Вы не имеете права посягать на их жизнь! – закричал Тист д'Арголон. – Если вам нужна голова, возьмите мою! Можете делать со мной что угодно, но, прошу вас, не лишайте их жизни! Господин коннетабль! Во имя всего, что есть самого…
Он схватился за виски. Ужасающая боль разрасталась внутри его головы, невидимые холодные щупальца рвали мозг. Он рухнул на пол эстрады и после нескольких конвульсий навсегда затих. Марит пронзительно закричала и с рыданиями упала на труп мужа. Ей хотелось в последний раз спеть для человека, которого она любила. Это она делала лучше всего. Она затянула старую арию Промежуточного века, арию, которую выучила в детстве, где рассказывалось о трагической судьбе любовников Сохорго. Она резким движением сорвала капюшон, мешавший петь. Ее длинные темно-коричневые волосы упали на плечи и спину, прикрыв ее, как саван… Потом ее несравненный голос замолк.
Все это время Жадахо д'Ибрак и его друзья твердили о своей невиновности и обвиняли во всем хозяина: он завлек их к себе льстивыми речами, бессовестно воспользовался их наивностью, а они всегда мечтали жить в мире и согласии со скаитами. Актриса была не из последних, кто защищал себя, проклиная супружескую пару, мерзавцев и еретиков. «Доказательство, – верещала она, показывая на Паракумаджа, – этот тип, которого они привели».
Артуир Буманил, не двигаясь, сидел в кресле. Он видел перед глазами нежное и суровое лицо супруги, думал о детях, которых не успел зачать, о своей модельной мастерской, где переливающиеся ткани кроились и сшивались автоматами с голосовым управлением. Сколько он в них вложил, истинное состояние… Он подумал, что даме Буманил придется заменить управление, ведь машины подчинялись только его голосу… Быть может, ей придется найти другого мужчину, который будет терпеть ее придирки… Она любила придираться, но в душе не была злой… Он вдруг понял, что любит ее.
Актриса стояла на коленях перед Паминксом рядом с эстрадой, где Тист и Марит объединились в вечном сне, и вымаливала, чтобы ей оставили ее жалкую жизнь, и что-то обещала.
Артуир понял, что смерть несут скаиты, которые заменили мыслехранителей. Ментальная смерть… Да сжалится над нами Крейц! Машинально, не сознавая, что делает, он встал и, как сомнамбула, направился к главной двери.
Повсюду, вокруг скаитов и убийц-притивов, придворные умирали как мухи. Буманил медленно пробирался меж опрокинутых кресел, перешагивал через трупы и вдруг очутился перед дверью. Прежде чем выйти, он обернулся: в живых не осталось ни одного из гостей Тиста д'Арголона.
Впрочем, нет, один остался, это был он, Артуир.
Он ожидал, что его вот-вот настигнет смертоносная мысль или диски наемников. Но перешагнул порог без всяких затруднений. Буманил спрашивал себя, а не его ли призрак идет по коридору.
За его спиной раздался голос:
– Эй, ты!
Артуир обернулся и увидел наемника в черном, который вышел из дверей вслед за ним и направлялся к нему с вытянутой рукой.
– Тебе что здесь надо? – донесся голос из-под маски. Слова сорвались с уст Артуира сами собой:
– Меня зовут Артуир Буманил, я торговец тканями. Тист д'Арголон пригласил меня, чтобы заказать одежду… И просил прийти после собрания…
– Он вряд ли сделает заказ! – ухмыльнулся наемник. Сверкающий диск скользнул на металлические направляющие, вшитые в его предплечье.
Артуир зажмурился, но не смог вспомнить подходящую молитву с обращением к Крейцу.
Потом услышал гулкий лающий смех.
– Пошел вон, пока я не передумал! – рявкнул наемник.
Буманил не заставил себя просить дважды. Он даже не остановился на площадке, чтобы вызвать платформу, а, перепрыгивая через ступени, скатился вниз.
В аллеях парка ему встретились другие притивы, но никто не обратил на него внимания. Словно он не существовал.
Дама Буманил была права: бедняге Артуиру никогда не удастся попасть в этот замкнутый мирок.
Глава 11
Смерть равнодушна к расам и возрастам,
Смерть, бесстрастная,
Смерть собирает жатву на поле сражения,
Смерть, верховная…
Она завершает дуэль в каждом из нас,
