Евангелие от змеи

в Позере, может и в самом деле оказаться чудотворцем и им от него тоже что-нибудь перепадет. Кроме того, веришь ты в оккультные силы или нет —неважно, со сверхъестественным шутить не следует, не ровен час, по башке получишь. Вот потому-то завсегдатаи кафе и разминались на последователях пророка —этих наивных голозадых дурачках —Пресвятая Богородица, нудисты с мобильниками и ноутбуками, до чего мы дожили! —прогуливавшихся среди желто-оранжевых валунов Манда (некоторые —богохульники чертовы! — осмеливались даже заходить в таком виде в собор Нотр-Дам).

Пресвятой Деве Марии дела нет до глупых выдумок, в мире так много несчастий, что Ей есть о ком позаботиться.

Люси и Бартелеми с трудом удерживались от смеха, слушая смачные словечки стариков, произносимые с дивным лозерским акцентом —певучим и одновременно грохочущим. Хозяин бистро —на вид ему было лет пятьдесят, —худой и серый, как ствол высохшего дерева, подозрительно взирал на них из-за стойки и, не выдержав, спросил-таки, не относятся ли и они к числу безумцев-обожателей Христа из Обрака. Люси в замешательстве начала с жаром отказываться, а Бартелеми во весь голос объявил, что да, Ваи-Каи излечил его от паралича и он теперь специально приехал поддержать этого человека на затеянном против него сраном процессе.

Старики немедленно подсели к их столику и закидали Бартелеми вопросами:

—А что с тобой было, нет, ну по правде? Как все случилось?

Что он делает, когда исцеляет? Что ты почувствовал?

Сколько тебе это стоило? А правда, что он может вылечить СПИД и рак? Если он такой добрый, так почему не вылечил свою сводную сестру, ту бедняжку, что живет на Обракском плато?

Люси не вмешивалась в разговор: ее раздражала скорее собственная реакция —та торопливость, с которой она отреклась от Ваи-Каи, —чем жгучее любопытство старых лозерцев. Они всего лишь хотели снова уверовать в старых богов после неожиданного заката традиционной религии —будь то католической или протестантской, этим людям требовалось обрести новую надежду в преддверии близкой смерти, и Бартелеми агитировал их со всем нерастраченным пылом молодости.

Люси вдруг осознала, что по-прежнему зависит от чужих взглядов и суждений, как в те времена, когда она выставляла себя напоказ на сайте sex-aaa. В душе она все еще боялась не понравиться, ее угнетал панический страх быть отвергнутой —миром или разборчивым клиентом.

По правде говоря, Люси толком не понимала, почему решила отправиться в Манд. Она никогда не видела Ваи-Каи и не думала становиться его ученицей, ее увлекала страстная вера новых кочевников, заполонивших дом в Ранконьер перед Рождеством, их радость от осознания принадлежности к братству двойной змеи, к великому единству всего сущего.

* * *

Комнату они нашли в середине дня. На заправочной станции торгового центра, когда Бартелеми заливал бензин в бак, к ним обратилась женщина:

—Вы, случайно, комнату не ищете? Я сдаю, да. В пяти минутах ходьбы отсюда. Совсем рядом с Башней Кающихся Грешников (последнее слово она произнесла смешно нараспев —каааююющихся). Сто евро за ночь —ну, шестьсот пятьдесят франков, вы понимаете, и завтрак сюда входит. Плата —вперед.

Цена была явно завышена, но они согласились —не проводить же еще одну ночь в машине! —даже не спросив себя, почему эта громогласная крепкая сорокалетняя тетка обратилась именно к ним (может, обратила внимание на номерные знаки?). Поворчав несколько дней, отдельные жители Манда решили воспользоваться преимуществами нашествия —все лучше, чем ныть из-за неудобств (так же горожане поступили и в прошлом году во время гонки 'Тур де Франс'). Они сдавали адептам Ваи-Каи пустующие комнаты в собственных квартирах и домах —раз уж эти болваны, чертовы кочевники, готовы были платить любую цену за проживание в приличных условиях. Ограды домов и решетки балконов пестрели картонными табличками, где яркими фломастерами было написано одно слово —'Сдается!'.

Маленькая, темная, но чистая комнатенка находилась на третьем этаже старинного дома, примыкавшего к средневековой Башне Кающихся Грешников. Здесь были душ, умывальник и телевизор, но туалет приходилось делить с постояльцами двух других комнат.

—Завтрак —с семи до девятиии, ясно, да, вы поняяяли, потом у меняяя свои дела, на скооолько вы останетесь?

Люси и Бартелеми с вожделением вымылись под теплым душем —причем сделали они это вместе, наплевав на требование экономить электроэнергию и забыв о тонких пластиковых стенках кабины. Прыгнув в постель, они завершили начатое под душем. Бартелеми быстро постигал науку любовных игр —ему почти удалось отогнать от Люси зловещие тени Джо и Джереми. Утомленные любовью и прошлой бессонной ночью, они заснули в объятиях друг друга, вдыхая запахи влажныхтел, мыла, шампуня и секса.

Проснувшись на закате, Бартелеми спросил Люси, не думает ли она, что... ну, сама понимаешь... вот и старики сегодня утром... мы про резинки никогда не говорили... ты уверена, что...

—Ты о СПИДе? Анализ, который мне сделали в больнице, был отрицательным. С того дня ты был у меня первым мужчиной, а поскольку я у тебя —первая женщина, то...

Они отпраздновали столь радостный вывод новым стремительно-яростным и страстным объятием, после чего отправились под душ —теперь поодиночке —оделись и вышли на старинные улочки Манда. Ливень по-прежнему заливал город, на всех углах стояли вооруженные до зубов свирепые коммандос внутренних поиск. Когда они пробирались по улице Жарретьер —она была такой узкой, что крыши домов почти сходились над их головами, —издалека внезапно донеслись крики, глухой шум и топот шагов. На соседние улицы вылился людской поток, унося Люси и Бартелеми к площади, обрамленной фасадами желтых домов с красными и белыми ставнями.

Какой-то человек в длинной набедренной повязке забрался на бордюр высокой цветочной клумбы и выкрикнул, что рассмотрение дела против Ваи-Каи прекращено, —его обвинительницу нашли мертвой в номере гостиницы.

Мертвой?

По словам другого ученика, она покончила с собой, предпочла уход личной встрече с Духовным Учителем.

Заплатила жизнью за свое предательство, но теперь истинные виновные —те, что замыслили всю эту грязную комбинацию! —останутся ненаказанными.

Вымокшие люди плотной неподвижной толпой стояли на площади. Редкие машины разворачивались, выбирая другой маршрут, а на углу улиц Аббатства и Республики смыкали строй спецназовцы. Городские власти, видимо, решили, что стихийное сборище адептов Христа из Обрака в самом сердце старого города равносильно мятежу.

Люди, между тем, выглядели не возбужденными, а подавленными. Ученики давно ждали открытого столкновения Ваи-Каи с его обвинительницей, совершенно уверенные в том, что общественному мнению станут наконец известны коварные замыслы властей. Собрание в Манде должно было стать триумфом двойной змеи, ознаменовать собой примирение с Землей-кормилицей, а закончилось недоговоренностью, туманными предположениями, которые продажные журналисты раздуют до небес. Самоубийство Элеоноры Марселей было очень выгодно тем, кто хотел сохранить двусмысленность ситуации: теперь Ваи-Каи никогда не отмоется от подозрений, более того —наверняка найдется какой-нибудь паршивый аналитик, который заявит, что, мол, смерть девушки очень даже устраивает этого шарлатана, sic! —ей наверняка помогли убить себя. Сами знаете, когда речь заходит о защите их интересов, секты готовы на худшее. Они выкрадывают дела из судебных архивов, подкупают политиков, устраняют опасных свидетелей...

И все это будет подаваться публике с тем великолепным апломбом, который любую клевету делает похожей на правду.

Спецназовцы начали разгонять толпу, восстанавливая на площади Республики и прилегающих улицах привычное мирное спокойствие. Их действия застали врасплох учеников Ваи-Каи: обезумевшие от страха люди кидались врассыпную, толкаясь и топча упавших. Бартелеми прижал ноутбук локтем к бедру, схватил Люси за руку и, ловко маневрируя в толпе, поволок ее за собой по направлению к улице Эг-Пас. Вокруг звучали отрывистые команды полицейских, вопли, стоны и стук каблуков по брусчатке, людей били дубинками по голове, потом пустили слезоточивый газ. Центр города в мгновение ока превратился в поле