Марти печально улыбнулся маленькому анжорцу, потом решительно нажал на спусковой крючок. Волна снесла ему череп.
Рыдающий Жек сидит рядом с Йеллью и вдруг слышит смех и голоса. Он приподнимается и бросает взгляд поверх стенки. По главной улице движутся люди в серых комбинезонах с серебристыми перекрещенными треугольниками на груди. Белые жесткие маски скрывают их лица. Позади них едут три машины, каждая на цилиндрической ноге двухметровой высоты и с широкой шапкой с иллюминаторами, откуда лучится свет.
Жек втягивает голову в плечи и прячется в закутке в глубине двора. Он садится на корточки позади поленницы. Ему кажется, что его бешено бьющееся сердце гремит, как барабан. Время течет с безысходной медлительностью.
– Четыре крио и один мертвец! – звучит гнусавый голос.
– Меньше, чем мы ожидали, – отвечает другой.
– Мертвец – скорее всего стертый: его ментальная программа была зациклена на самоубийство.
– Пошлем зонды на разведку окрестностей?
– Бесполезно: стертый покончил с собой, криогенизировав всех обитателей деревни. Ментальные программы эффективны на все сто процентов. С ближайшей станции вышлем дематериализаторов…
Жек услышал щелканье, гудение, шорохи, которые возобновлялись через равные промежутки времени, потом на пустую деревню опустилась тишина.
Подавленный страхом, отчаянием и холодом, он нашел в себе силы выбраться из укрытия только через два дня и две ночи.
Мать-Земля была отныне мертвой планетой.
Глава 22
Первым крупным делом муффия Барофиля Двадцать Пятого было… собственное избрание. Ни один из пяти тысяч кардиналов Церкви Крейца не предполагал, что кардинал Фрасист Богх станет наследником муффия Барофиля Двадцать Четвертого, прозванного после смерти «тираном Венисии». Однако, к всеобщему удивлению, бывший губернатор Ут-Гена был избран 2602 голосами против 2398 в седьмом туре голосования. Над высочайшей башней епископского дворца взметнулось белое знамя, объявив верующим, что кардиналы избрали нового понтифика. Никто не заподозрил высший викариат в фальсификации результатов. Сиракузяне ужаснулись, узнав, что высшим правителем Церкви стал не один из них, а маркинатянин, чужак, и выразили свое недовольство, собравшись молчаливыми толпами на улицах Венисии. Фрасист Богх принял имя Барофиля Двадцать Пятого в честь своего знаменитого предшественника. Празднеств в честь его избрания не было, поскольку император Менати потребовал немедленно начать процесс дамы Сибрит, своей супруги, таинственно исчезнувшей три сиракузских месяца назад. Император остановил свой выбор на даме Аннит Пассит-Паир, молодой придворной, одной из вдохновительниц мятежного движения Машамы, которая публично покаялась в грехах. Император Менати разорвал помолвку дамы Аннит с Эммаром Сен-Галлом, техническим директором епископского дворца. Молодой Сен-Галл покорился воле суверена охотно, ибо ментальный имплант заставил его полностью забыть о молодой женщине. Однако проигравшие кардиналы объединились и принялись плести заговоры против нового муффия. Но им не удалось его убить, ибо он пользовался службами, созданными его предшественником, – телохранителями, системами обнаружения, морфопсихологами, поваром и преданными слугами…
Вторым крупным делом муффия Барофиля Двадцать Пятого стал процесс дамы Сибрит, на котором он председательствовал, демонстрируя безупречное сотрудничество между духовными и мирскими властями империи Ангов. На четвертый день процесса произошло не совсем банальное событие: перед судьями явилась сама дама Сибрит. Я сидел в одном из рядов над центральным проходом и видел, как она царственной походкой шла вперед, босая, с обнаженной головой и распущенными волосами. Ее красота поразила меня. Когда она появилась, в зале сгустилась непроницаемая тишина. Она встала перед своими гонителями и опровергла одно за другим все обвинения в колдовстве, выдвинутые против нее. Свидетели обвинения, в основном крупные придворные, противоречили себе и не раз заговаривались. Единственной, кто выступил в ее защиту, была ее компаньонка, дама Алакаит де Флель. Я догадывался, что Барофиль Двадцать Пятый испытывал симпатию к императрице, гордой и свободной женщине, но не мог – или не хотел – вмешиваться, чтобы изменить приговор, зачтенный обвиняемой, на прекрасном лице которой не мелькнуло ни тени страха или раскаяния. Ее приговорили к огненному кресту. Ее выставили обнаженной на главной площади Романтигуа. Она агонизировала в ужасающих муках десять суток. Муффий лично помиловал даму Алакаит де Флель, которую сослали на спутник Джулиус и о которой больше никто никогда не слышал.
Третьим великим делом муффия Барофиля Двадцать Пятого было обручение императора Менати с дамой Аннит Пассит-Паир. На всех мирах империи Ангов были объявлены десятидневные празднества, чтобы все могли следить за церемонией на огромных шаровых экранах Официального Головидения. Понтифик не доверил никому проведение религиозной службы венчания, которая длилась пять часов. Несмотря на бурное прошлое новой императрицы, этот брак успокоил знатные семейства Сиракузы, церемониймейстеров и население Венисии. Они устранили провинциалку, шлюху, и наконец оказались в тесном семейном кругу, среди людей приятной компании, среди хозяев ментального контроля. Дама Аннит согласилась передать свои овулы, которые были оплодотворены семенем императора, чтобы империя Ангов получила одного или нескольких наследников. Лично я считал новую императрицу менее красивой и интересной, чем предыдущая, но я был всего лишь юным экзархом, служившим понтифику, и мое мнение было сравнимо с мушиным пуканьем среди зловония отхожей канавы.
Четвертым великим делом Барофиля Двадцать Пятого было уничтожение Жер-Залема, ледяного спутника планеты Франзия. Некоторые кардиналы, столкнувшись с великими трудностями при организации покушения на жизнь муффия, бросили ему вызов на другой территории: они громогласно потребовали уничтожения избранного народа, виновного, по их мнению, в распространении ереси. Муффий разрешил уничтожить Жер-Залем с помощью световой дезинтеграции. Взрыв вызвал невероятные разрушения на ближайших мирах. Много позже я понял, почему муффий пожертвовал ста сорока тысячами жизней: он надеялся сохранить жизнь миллиардов других.
Именно в это время он приступил к созданию ментальных мемуаров, мемуаров, которые он передал для одобрения сенешалю Гаркоту, высшему викариату и императору Менати. Я не сомневался, что этот труд не совпадал с его истинными мыслями, но не знал, как он предохраняет свой разум от ментальной инквизиции. Казалось, его ведет внутренний голос, голос, происхождение которого мне было открыто многими годами позже.
Он добился от сенешаля Гаркота, чтобы замороженные тела АфикиМ Алексу, которую народ называл Найей Фикит, ее дочери Йелль, мужчины и женщины из Жер-Залема были выставлены в тайной зале епископского дворца. Он часто молился перед прозрачными саркофагами, в которых лежали женщины, девочка и мужчина, столь же прекрасные, как ангелы. Красота дьявола? Он утверждал, что должен
