настоящему?
– Наверное, это приятно… Ведь многие мужчины не упускают случая.
– Это ваш маленький комплекс, кара. Ни один мужчина не изнасилует женщину, которая ему нравится. Обычно насильники вообще не смотрят на внешность жертвы. Она им безразлична. И наоборот, красота женщины служит ей самой верной защитой, если у нее нет ничего другого. Вы скажете, что случается всякое. Разумеется, есть и безумцы. Мы все – безумцы, но каждый – по-своему.
– Я тоже?
– У вас есть сомнения?
Она вздохнула.
– Как жаль сознавать, что для того, чтобы получить удовольствие, нужно немножко сойти с ума…
– Однако некоторые сходят с ума, не получая удовольствия.
– Но никогда – наоборот.
Эстер увлекал этот причудливый философский диспут. Диспут между обнаженной девушкой, распятой во врачебном кресле, и полностью одетым мужчиной, который удобно устроился на диване и знай себе попыхивает гнутой трубкой.
– Мне не хочется думать о том, что будет, когда я отсюда уйду, – произнесла она вдруг вслух.
– А что будет?
– Правильнее сказать: чего «не будет»…
– Так вы предпочли бы остаться? В таком случае мой маленький дворец в вашем распоряжении. В конце недели я должен на некоторое время уехать на Гавайи, так что живите, сколько хотите.
– Спасибо, у меня есть дом.
Она снова заложила руки за голову, и мужчина увидел ее трогательную, лишенную волос подмышку.
– Я могу вам еще как-то помочь?
– Скажите, зачем вам все это нужно? – Эстер села и обнаружила, что сковывающие ноги шнуры очень легко распутываются. – Ведь я выхожу замуж. Выхожу за человека, которого люблю. Мы даже не сможем с вами видеться.
– Почему? Разве ваш муж не работает? Разве вы, согласившись пойти со мной сегодня, не предполагая, что вас ждет, откажетесь позвонить мне завтра? Не в обиду вам будет сказано, но разве вы женщина строгих правил?
Эстер улыбнулась, представив себя сейчас со стороны.
– Конечно, я вам позвоню, если вы дадите мне телефон и предложите им воспользоваться. Но что это даст вам?
– Лично мне – ничего. Это даст нам обоим. Вы никогда не думали о том, как редко встречаются люди, которых называют «родственными душами»?
– Думала, и довольно часто.
Они оба замолчали.
– Наверное, мне лучше уйти, – сказала она наконец. – Пора уже. Я совсем опьянела.
– Подождите минутку, не вставайте.
Итальянец поднялся и подошел к девушке. Она снова откинулась на спину. Он снял с ее правой ноги туфельку и, наклонившись, коснулся губами маленьких пальчиков.
– Все это время я хотел вас, кара.
– Но я…
– Нет, не нужно, вы правы, сейчас нам будет лучше расстаться. Я могу переоценить свои силы.
У Эстер комок подкатил к горлу.
– Я позвоню вам.
Он только усмехнулся.
– Я пошутил: у меня нет телефона, кара. Когда-нибудь мы снова случайно встретимся на улице, и вы пригласите меня… скажем, в бар.
Эстер не хотелось ничего ему отвечать. Только бы побыстрее одеться и уйти. Забыть о нем, забыть обо всем, что здесь произошло, о картинах, о скульптурах, о холодной ручке…
Она быстро развязала один из шнуров. Итальянец помог ей со вторым и подал руку.
Эстер сошла на пол.
Нагнувшись, чтобы подобрать одежду, она почувствовала на спине приятную тяжесть мужской ладони.
Выпрямившись, она оказалась стоящей в объятиях итальянца.
Эти объятия сразу же показались ей излишне судорожными и никак не вязались с предыдущим спокойствием их беседы.
Однако это по-прежнему был он.
