людях, таких разумных и неразумных сразу… Я уже говорил, что мы похоронили в себе все эмоции. Это позволило нам сделать гигантский скачок в развитии за короткий период времени – очень уж много дестабилизирующих факторов исчезли вместе с эмоциями. Однако теперь они превратились для Стажейла в нечто, сходное с болезнью, стихийным бедствием. В определенный момент эмоции стали возвращаться сначала к единицам, потом к сотням, потом к тысячам. Если их успевали вычислить – немедленно умерщвляли, если нет – они становились демонами смерти для многих своих соплеменников. Разрушительные эмоции грозили погубить наше общество… Тактика их сдерживания трещала по швам, Стажейлу грозило впасть в смуту и погрязнуть в варварстве. И тогда чей-то светлый разум придумал Очищение. Его смысл в том… Постойте, я знаю одно подходящее слово в человеческом языке: сафари!
– Сафари?! – хором воскликнули слушатели.
– Да. Как ни забавно он звучит – это самый подходящий для обозначения этого понятия термин. Сначала мы использовали диких животных – естественно, на других планетах, потому что на нашей их не осталось. Самой первой попыткой была такая: каждый стажейл завел себе животное-любимца. Когда в нем просыпался демон, он мог убить это существо и, таким образом, выпустить пар. Однако слишком часто убивший не останавливался на одном умерщвлении и принимался за окружающих. Следующий вариант предусматривал оставлять животных в их естественной среде, на родной планете, со вживленным в голову Пе. Первые Пе осуществляли передачу чужих мыслей на расстояние. Далеко на орбите сидел стажейл в специальном шлеме и поглощал исходящие от животного эмоции: страх, ярость, жажду убийства и насыщение ею. Потом наша наука шагнула дальше: Пе стал позволять не просто получать от животного передачи, он позволил вселиться в него, стать на какое-то время животным. Получался зверь с разумом высшего существа. Для пересадки почти всегда подбирались хищники. Кровь, растерзанные трупы, агонизирующие тела, азарт охоты, страх жертвы, битва за самку. Стажейл получал удовлетворение своей загнанной далеко вглубь жажды убийства, он наслаждался переменой образа жизни, упивался дикой свободой после тусклых коридоров своего жилища. Он снова становился спокойным и уравновешенным, прятал эмоции и жил дальше в счастливом порядке. Катастрофа была предотвращена. Срывы прекратились. Через определенные промежутки времени индивидуум повторял свое сафари – словно он принимал какие-то лечебные процедуры. У каждого клана имеется до сих пор по несколько подобных планет. Но только у нашего была Земля – достояние всего Стажейла! На вашей планете потрясающее сафари. Огнестрельное оружие, непрерывные войны, секс, политические интриги – все это просто замечательно!! Все желают попасть сюда, и только наш клан может помочь… мог помочь. Контроль над Землей фактически давал нам контроль над Стажейлом – над его внешней политикой. Теперь все кончено. Слишком велик страх потерять это место. Какая ужасная несправедливость!! Мы проделали гигантскую работу, разрабатывая систему управления людьми, переводя ситуацию на планете в нужное русло, а они просто придут на готовое!!
– Ах, вот чего тебе жалко, тварь!! – зарычал Рихард. – А людей, с которыми вы обращаетесь, как с собственными игрушками, тебе не жаль?!
– Нет! – твердо вскинул голову Ахали. – Если вы сами себя не жалели, то к чему этим заниматься нам? К тому же жалость на Стажейле изжита вместе с другими эмоциями. Вы были обречены на вымирание из-за своей необузданности. Наши агенты лишь слегка направили государства и народы в их стремлении к самоуничтожению и даже продлили вашу агонию! Если бы не мы, то на этом самом месте могла быть радиоактивная пустыня. Именно мы убрали угрозу ядерной войны.
– Ты можешь придумать тысячу отговорок, – тихо сказал Оскар. – Но никогда вам не оправдаться в наших глазах. Мы должны победить вас, и мы победим!
Ахали резко ткнул пальцем в грудь Энквиста.
– Вы уже проиграли, глупый человек, проиграли, как только Вэрсаж спустился вниз. Земле не выбраться из объятий Стажейла. Она будет выжата до конца!! – в конце Шолло уже почти кричал в торжественном экстазе. Рихард, коротко размахнувшись, ударил его рукоятью пистолета по голове. Шолло свалился с кресла и ткнулся «лицом» в горшок с растением. Немец бросился к лестнице, а Оскар па мгновение задержался.
– Что-то ты плохо сдерживаешь свои эмоции, Шолло, – криво ухмыльнулся он.
– Да, – прошептал тот, поднимая измазанное жирной кровавой почвой «лицо» и осторожно усаживаясь вновь в кресло. – Я уже больше человек, чем стажейл. Слишком долго длится моя «командировка».
– Держи его на мушке! – крикнул Оскар слабо шевельнувшемуся Акуле, а сам последовал за немцем. Он нагнал его в лифте.
– Гады!! – бормотал Рихард, в злобе пиная бордовые стенки лифта. – Сафари, а? Увлекательные приключения среди диких людишек!!
Да, Оскар вполне понимал его состояние. Когда твою планету хотят захватить и превратить в огромный концлагерь – это вполне понятно для человеческого разума. К сожалению, люди очень часто занимались подобным, только в планетарных, а не в космических масштабах. Но когда тебя используют для «выброса отрицательных эмоций», когда ты становишься марионеткой в чужих руках, тогда дело принимает какой-то непостижимый разуму оборот. Здесь трудно разобраться в своих чувствах. Лучше выпустить их на волю!
– Сволочи! Решили помочь нам убивать друг друга! Эмоциональная разрядка!! – не унимался Рихард. Пол мягко толкнул их в подошвы, дверь беззвучно открылась. Солдат в кепи стоял совсем рядом и не ожидал нападения… Рихард, рыча, сделал к нему два огромных шага, на ходу несколько раз нажав спусковой крючок.
– На! На! На! – вопил он при этом, едва не заглушая грохот выстрелов. Тело с кровавым месивом вместо головы рухнуло на пол. За ним была выпуклая стена и коридоры, уходящие от лифта направо и налево. Они пошли налево, стараясь пригибаться и держаться возле стен. Однако никто более не преграждал им путь. Оба коридора вскоре слились в один, более широкий, который привел их в небольшую комнату. На полу, вперемежку со сломанными креслами и столами, лежали трупы нескольких солдат, стены украшали многочисленные выбоины и брызги крови. Посреди белизны пластиковых панелей, кроваво-крапчатых теперь, тускло блестела массивная металлическая дверь…
– Вот и все! Нам дальше не пройти. – Рихард с отчаяньем ударил по двери кулаком. Металл отозвался глухим рокотом, незаметно сменившимся электронным писком. В косяках двери засветились сразу несколько экранов, показывающих огромные стойки аппаратуры с яркими стереодисплеями внизу. Телекамеры медленно поворачивались на осях, давая возможность осмотреть все помещение, в котором располагалась их заветная цель. Там тоже было полно трупов, некоторые из них даже не успели встать с кресел, другие валялись на полу в лужах Крови. Только один человек был жив – женщина с прямыми черными волосами и в изорванной пулями, вымоченной кровью блузке. Она сидела с трудом, привалившись к голубому пластику стола грудью. Левая рука сжимала бок, правая, покрытая засохшей бурой коркой, погружала пальцы в разноцветные зоны экрана, выбирая пункты меню. Рихард в бессильной злобе несколько раз пнул дверь ногой, потом плюнул на один из экранов. Словно отреагировав на плевок, тот мигнул, меняя картинку. Перед полными отчаяния мужчинами появилось бескровное осунувшееся лицо «Хелен».
