самым пропащим существом во всем мире. В конце концов он прервал словоизлияния графа и мрачно заявил, что хочет спать. Немного сбитый с толку и обиженный, Гердоманн замолк и быстро отошел от костра, чтобы закутаться в шерстяной плащ и уснуть. Дальвиг же, вопреки своим словам, никак не мог забыться. Он неподвижно застыл, слушая храпение Хака и посапывание Милсера, глядя в черное небо, где быстро бежали невидимые облака. Звезды то пропадали, то появлялись снова, словно играли в прятки. Холодные равнодушные капли безжизненного света, им нет дела до человека, который не может без душевной муки слушать чужой рассказ о счастливом детстве. Почему граф Гердоманн заслужил отца, учителей, выезды в свет, а он, Дальвиг, – нет? Кто распорядился этим? Судьба? Божество, называемое здесь Небесным Воином, а в Энгоарде Богом-Облаком? За какие грехи он карал мальчишку, еще ни разу не бывшего на охоте, не убившего и не обидевшего, по большому счету, ни одного живого существа на свете? Ярость от осознания допущенной несправедливости закипела где-то глубоко в душе и быстро погасла. Что толку бесноваться и дрожать всем телом, сжимая кулаки? Все равно он не в силах отомстить богу, не в силах даже спросить его – почему?
И этот олух, граф Гердоманн… Он ведь тоже не виноват в том, что не лишился отца, матери и всей жизни. По-своему, он неплохой человек, возможно, с ним Дальвиг в силах даже подружиться. Пока самый его близкий и надежный друг – безответный и глупый Хак, преданно потащившийся в дальние дали, навстречу неведомым опасностям. Хотя, вся его преданность заключается в непроходимой тупости. Он не способен толком испугаться или замыслить предательство. Побег, и тот выше его сил. Вот такой «друг».
Утром, когда солнце только показалось над волнообразными верхушками возвышенностей, все трое поднялись и занялись завтраком. Хак собирал сушняк, Дальвиг отправился за водой, а граф делил мясо и хлеб. Покуда Милсер справлял нужду, Эт Кобос быстро сверился с перстнем: чахлый желтый лучик указывал в сторону холма со сдвоенной верхушкой. По здешним меркам, несколько сотен саженей. Потом придется снова ухитриться и посмотреть на перстень. Впрочем, простака Гердоманна будет несложно чем-нибудь отвлечь.
– Ну? – живо поинтересовался Милсер, стоило им только взгромоздиться в седла.
– Туда! – уверенно махнул рукой Дальвиг. – Как скоро мы достигнем реки?
– Я думаю, довольно скоро, – заверил его граф. – В общем-то мы могли бы остановиться на ночлег на ее берегу, который как раз за теми холмами на горизонте… Но я, знаете ли, не выношу того сырого ветра, что дует у Нолана по ночам.
Мрачно кивнув, Дальвиг помчался вперед. Задав темп, он постоянно то вырывался вперед, то отставал, только лишь для того, чтобы не дать Гердоманну завести разговор. В голове у Эт Кобоса вертелась мысль плюнуть на все и повернуть обратно, чтобы покинуть негостеприимную Белоранну и отправиться в другие края пытать счастье. Здесь, судя по всему, его ждали большие неприятности. Дальше и дальше в глубь этой мерзкой страны. Заклинания и Жезл уже не работают; если они все-таки найдут тарпалуса и начнут биться с чудовищем, не окажется ли, что сил Вальдевула недостаточно, чтобы прорубить чешую древнего зверя? Да и сможет ли Дальвиг вообще пробраться на расстояние удара через все эти когти, шипы, зубы и огненные отрыжки?
За грядой холмов действительно обнаружилась река. Пожалуй, она была больше любой из виденных Дальвигом до сих пор. Он даже застыл в восхищении, на мгновение забыв о своих тяжких думах. Ограниченный с обеих сторон желтыми глинисто-песчаными берегами, Нолан нес свои неторопливые воды на юго-восток. Глубины его отливали тяжелой темной сталью – явный признак близящейся осени. Пусть леса слева и справа одеты в яркие зеленые наряды, пусть ласточки деловито вьются над обрывами, пусть ярко светит солнце и мягкое небо шепчет о лете легким ветерком – река уже готова встретить зиму и тяжкий ледяной плен. Она мрачна и сурова, как задумавшийся о будущем Эт Кобос…
Усмехнувшись своему смелому сравнению краешком рта, Дальвиг принялся выспрашивать Гердоманна о поселении, видневшемся в туманной сизой дымке на низком противоположном берегу вниз по течению. Пока тот вглядывался вдаль, Эт Кобос шустро сверился с указующим лучом. Судя по всему, следовало двигаться к сложенному из темного гранита мысу, вонзившемуся в тело Нолана у ближайшего к северу поворота. Направив свой маленький отряд еще раз, Дальвиг перестал избегать разговоров, потому что теперь он чувствовал все возрастающий страх и неуверенность в своих силах. Быть может, беспечная болтовня графа отвлечет или придаст сил? Тем временем Гердоманн повествовал о легендарных охотниках за тарпалусами и их победах. Очевидно, повестей о сожранных и заживо зажаренных рыцарях славное дворянство Белоранны не сохранило совсем.
– Раньше, – безмятежно рассказывал Милсер, – все было – намного проще, чем теперь. Тарпалусы жили в гигантских норах или в пещерах гор Гирм-Марах. Рыцари, завидев кучи костей, а также почуяв смрад, вызывали зверей на бой и с триумфом возвращались домой.
– Извините, – вмешался Дальвиг. – А чьи же кости валялись у входа в пещеры?
– Не знаю, – пожал плечами граф. По лицу было видно что этот вопрос его нисколько не волновал. – Может быть, крестьян или их коров.
– И что, ни один рыцарь не погиб, сражаясь с чудовищем? И благородные дворяне запросто побеждали бронированного противника обычными мечами?
– Скажете тоже, – фыркнул Милсер. – Обычными. У дворян нет обычных мечей, я же говорил! Пыль веков и благословение Небесного Воина – лучшее оружие в сражении с тарпалусом. Это можно прочесть в любой хронике. Лучше поведайте мне, Валигар, что вы собираетесь делать со своим богатством? Тем, что мы отберем у зверя?
– После вашего рассказа об этих чудовищах мне кажется несусветной глупостью думать о богатствах, которые я вряд ли смогу получить. Скорее впору поворачивать обратно домой.
– Недостойная трусость! Сразу видно, что вашим воспитанием никто не занимался… Если желаете, можете потом погостить у меня – я дам несколько уроков. Нужно воспитать в вас некоторые качества, без которых нельзя стать настоящим дворянином…
Дальвиг с блуждающей ухмылкой кивнул, про себя подумав, что научить его Милсер сможет разве что чванству и глупой, не подкрепленной ничем смелости. Ну, может быть, он неплохо владеет оружием – но тут краткосрочным обучением не отделаешься.
Тяжелые мысли сгущались над головой Дальвига с неотвратимостью майской грозы. Ему чудилось, что некая серая пелена висит в небе, заставляя обманчиво темнеть солнце. Не удержавшись, он поднял взгляд и увидал, что светило затянуто странной белесой дымкой, не похожей на обычные облака.
Тут они миновали мыс, на котором, как остатки давно разбитой армии, стояли несколько огромных старых берез. Пара их сестер, поверженных паводком, упали вниз, верхушками в воду, но все еще цеплялись корнями за край обрыва. От крайней березы, с обезображенным грибами и уродливыми наростами стволом, Дальвиг увидел посреди реки треугольный плоский островок, поросший пожелтевшими кустами. За ним виднелось устье притока, а напротив, на этом берегу Нолана, расползался громадный овраг,
