среди которых, очевидно, немало некрещеных, или об «оглашенных», то есть готовящихся к крещению.
Для того чтобы было легче ориентироваться в этой обстановке своеобразной, стихийно сложившейся свободы мнений, предлагается классификация нашего духовенства по простейшему трехчастному принципу: центр, правые и левые.
Бытовое христианство
Самый распространенный у нас тип священника («центр») — это батюшка вполне здравой и, что называется, «простой» веры. Это, как правило, люди со средним светским образованием, в свое время отслужившие в армии и окончившие Духовную Семинарию или Академию (последнюю, чаще всего, заочно). В большинстве своем это люди не книжные, хорошо знающие и чувствующие реальную жизнь со всеми ее проблемами. В общении с паствой они в большей мере руководствуются здравым житейским смыслом, чем устаревшими правилами или наставлениями, преподанными им в свое время в семинарии, хотя какие–то основные религиозные понятия и формулировки вынесены ими именно оттуда. Они вполне терпимы к другим христианским вероисповеданиям, о которых, впрочем, знают весьма приблизительно. В их взглядах может иметь место антисемитизм, но он чаще всего не переходит за пределы простодушной иронии и никогда не носит характера непримиримой идеологии, активной неприязни или ненависти.
К церковному уставу и его исполнению их отношение также вполне здравое и спокойное. Они не гонятся за тем, чтобы непременно все вычитать и пропеть. Если и сокращают службу, то стараются делать это лишь за счет второстепенных элементов богослужения. То же самое при исполнении треб или проведении исповеди. Такие священники, к удовлетворению самих, же церковных бабушек, «не затягивают службу» и «не задерживают» с исповедью и крестинами. Правда, это иногда, особенно если много служб и накапливается усталость, приводит к довольно–таки формальному исполнению этих таинств. Такие батюшки могут быть грубоваты, иногда равнодушны или не очень внимательны, но они никогда не бывают законнически жестоки или нетерпимы.
Однако при всех своих, в общем–то, положительных человеческих качествах эти священники являются носителями, чаще всего, так сказать, «бытового христианства». Это некая система взглядов и жизни, когда в семье все дети крещены, бабушки ходят в храм, молодые родители тоже раз в год, может быть, зайдут. Всех умерших отпоют и помянут в родительскую субботу. И все же в типичных семьях такого рода христианство и Церковь остаются уделом лишь старух и детей, которых лет до 12 ревностные бабушки еще водят на причастие, но позже они уже появляются в храме не чаще одного–двух раз в году. Они вроде бы и не против веры и Церкви, но сами практически в стороне от всего этого. Такие именно семьи и составляют основной контингент паствы наших «бытовых» батюшек. Дальше такого рода христианства дело не идет, и в общем–то, идти не планируется. Верующие семьи такого типа рассматриваются и самими батюшками как вполне благополучные, почти образцовые. Жизнь катится себе понемногу, какие–то, наиболее важные, ее стороны освящаются Церковью, а остальное — как получится.
Характерно, что когда батюшки встречаются так или иначе за столом по случаю какого–либо приходского праздника или именин, практически никогда не бывает разговора о духовных, религиозных вопросах. Что–то изредка всплывает, но тут же гасится в разговорах о том, кто кого видел или знает, кого куда перевели или просто на бытовые темы. Вера и религия — это, так сказать, профессиональные темы, которые, как разговор о повседневной работе, совершенно неинтересны. Евангелия практически все эти батюшки, кроме как за службой, не читают. Ветхий Завет и Послания Апостолов, как правило, почти не знают (разве то немногое, что осталось в памяти от семинарского курса). Соответственно они редко проповедуют (многие вообще —
Быть может, в результате поверхностного знакомства с некоторыми из таких батюшек и родился миф о том, что священники «сами в Бога не веруют». Пользуясь случаем, заметим, что неверующих священников не бывает. Вера может быть теплохладной, не проявляющей себя так, как этого следовало бы ожидать. Однако при полном отсутствии веры человек не будет «морочить голову» себе и людям, занимаясь делом, которое утратило для него всякий смысл. Так что миф о «неверующем священнике» поддерживается лишь за счет полной неосведомленности и Совершенного непонимания того, что вера может быть разной — как большой, так и малой, пассивной.
Вокруг таких батюшек почти не собирается молодежь, да они как–то не очень–то на нее ориентированы, где–то в глубине души, по–видимому, считая, что вера и Церковь — это дело священников–профессионалов и людей пожилых, так сказать, подведение итогов жизни и приготовление к прощанию с ней. А молодые — хорошо, если раз в год придут, да не слишком пьют и не бросают семей. Несмотря на все сказанное, еще раз подчеркиваю, что такие священнослужители в подавляющем большинстве своем — хорошие, здравомыслящие люди. Они, подобно нашим бабушкам, сохраняют Церковь своим служением, своей верностью ей. А то, что поддерживаемое их силами христианство не выходит за рамки «бытового», не может быть поставлено им в вину, так же как и бабушкам, поскольку и те, и другие в определенном смысле скорее пасомые, а не пастыри и не от них исходит какая–либо инициатива.
Обращенные в прошлое
Духовенство, принадлежащее к другой группе, которую условно можно считать «правой», характеризуется, прежде всего, крайне консервативными, ортодоксальными взглядами. В большинстве своем — это люди со средним светским образованием, хотя в последнее время некоторые и с высшим. В количественном отношении они составляют что–нибудь около пятой части, впрочем, действительно активных среди них единицы. Здесь есть некоторая закономерность — чем активнее, тем ортодоксальнее. Эта группа наиболее активных ортодоксов особенно интересна для нас, поскольку именно она в основном и «делает погоду» в нашей Церкви, удерживая ее в состоянии крайнего консерватизма. К ним принадлежит большинство монашествующих. И это естественно, так как стремиться к монашеству, а тем более удержаться в нем в наших условиях, как правило, под силу лишь людям крайне консервативной ориентации.
В общем, можно выявить три основных момента, которые всегда выступают вместе, и чем ортодоксальнее человек, тем сильнее они выражены:
- резкая враждебность к другим христианским исповеданиям и вообще к другим религиям;
- антисемитизм;
- уставщичество (скрупулезно–болезненное отношение к соблюдению богослужебного церковного устава).
В этой среде особенно любят подчеркивать, что мы — православные, что, следовательно, только мы правильно славим Бога. Соответственно все остальные христиане славят Его «неправильно». При этом христиане всех других конфессий (католики и, конечно, протестанты, то есть баптисты, лютеране и т.д.) рассматриваются либо как несомненно заблудшие, либо как просто еретики.
Показателен успех в этих кругах книги отца Серафима Роуза «Православие и религия будущего». Автор книги, американец, родившийся в протестантской семье и, будучи уже молодым человеком, перешедший в Православие, принадлежал к Русской Зарубежной Синодальной Церкви, иногда называемой у нас Карловацкой (по имени югославского города Сремские Карловцы, где в 20–е годы нашего века произошел раскол русской православной эмиграции по вопросу о признании юрисдикции московского патриарха Тихона).
Основная идея книги — утверждение, что главной опасностью в современном мире является экуменическое движение Соответственно усилия христиан, направленные на преодоление греховной расколотости Христианской Церкви, объявляются бесовскими кознями. К числу подобных же «козней» автор
