арку узкого коридора, ведущего на крышу башни: где же легорос? Когда не надо, из любого угла добудет. А как понадобился, так и не дождаться. Наконец эхо донесло шум шагов, и на солнечный свет выскочил командир легиона, в своем толстом шерстяном плаще больше похожий на быстрого свирепого медведя.
– Где? – шагнул к бойнице Алаэн.
– Вон, господин легорос. Дальняя роща, холм и сразу над ним.
Командир прищурил глаза и всмотрелся в указанном направлении. Потом бросил через плечо:
– Кто первым заметил?
– Я, господин легорос. Как приказали, наблюдал и за подходами к крепости, и за небом.
– Отлично. Зайдешь потом, получишь награду. – Алаэн нахмурился и стал рассуждать вполголоса: – Лодка маленькая, почтовая. Большой отряд поднять ей не под силу. В округе ее не видели, значит, летала сразу на Перешеек и обратно. Вряд ли с нее лазутчиков высаживали. Выходит, кто-то по личным делам к черепушкам наведывался. Нехорошо… – Повернувшись к замершему легионеру, командир вздохнул: – Жаль, далеко от нас, «скорпионом» не достать. Стояла бы крепость поближе к отрогам – пришлось бы летунам прямо над нами ковылять. Ладно, гонца с докладом отправим, караулы удвоим. Тебе осталось два часа до смены. Может, еще что заметишь, боги тебе явно благоволят.
Отсалютовав уходящему легоросу, солдат повернулся к стене из грубого песчаника и проводил взглядом исчезающую в облаках летающую лодку. Потом запахнул плащ поплотнее и с повышенным вниманием стал всматриваться в изученную до кустика картину. Мало ли, вдруг еще что покажется. Пара-тройка «орлов» совсем не лишние. Благо новый командир оказался не такой сволочью, как померещилось вначале: службу требует, но и награждает без волокиты…
Хата-хан нанес удар по всем правилам степной науки.
Целый день собранные вместе шаманы пели непонятные простым смертным песни, танцевали у жарких костров и молили богов о помощи в предстоящем походе. В это же время вожди сидели в юрте и высчитывали, сколько времени понадобится быстрым на ногу имперским легионам, чтобы прийти на подмогу солдатам, попавшим под удар на восточном побережье. По всем расчетам выходило, что степняки успеют перекрыть проходы через насытившиеся осенними дождями болота и беспрепятственно домчат до портовых городов. Пока перепуганные жители станут отсиживаться за высокими стенами, вольные воины разграбят богатые склады, переловят империусов, не успевших разбежаться по хуторам и деревням, и вернутся домой, в широкую степь. Приняв решение, вожди позволили шаманам объявить о благорасположении богов. Поход начался.
За два часа до рассвета три сотни кочевников молча атаковали стену. Нанятое летом ополчение попыталось дать отпор, но, попав под плотный огонь лучников и разглядев количество нападающих, все сорок караульщиков побежали без оглядки, даже не подпалив сигнальные костры. Поднявшись на умытый дождями горб стены, степняки отправили часть воинов для удара с тыла, остальные пошли в лобовую атаку прямо по гребню. Остановить их сумели, лишь когда имперцы потеряли три башни. Забаррикадировавшись за надежными стенами, охрана подала тревожные сигналы и с надеждой смотрела на север, откуда должна была появиться подмога.
В левой из трех захваченных башен были установлены укрепленные ворота. С надежным гарнизоном башню можно было удерживать несколько месяцев. Но перепуганные ополченцы бросили ее почти без сопротивления. И теперь довольный Ахпа-бэ отправлял сотню за сотней на другую сторону стены, развивая столь удачно начатое наступление. Оставив мудрого и осторожного Кашем-хана с тысячей воинов прикрывать тылы и оборонять проход в степь, хата-хан вместе с остальным войском стремительным маршем двинулся на север. Отданный приказ требовал не отвлекаться на грабежи и захват рабов и гнал солдат к четырем крупным дорогам, по которым имперцы могли бы перебросить по местным болотам подкрепление. Перерезав эти дороги, степняки заставили бы восточные легионы прорываться на побережье с боями либо через стену, либо через северные равнины, куда так стремились захватчики. Осторожные командиры вряд ли поведут в поле раскиданный по приморским городам четвертый легион, обоснованно опасаясь разгрома со стороны превосходящих сил противника. Оставалось лишь реализовать столь блестяще задуманное и успеть унести ноги до того, как медлительная военная машина Южной империи успеет собрать силы для ответного удара.
Заканчивался последний день октября второго года Новой эры. Наступал ноябрь, который впоследствии назовут в летописях «кровавым».
Мрачный легионер гулко пробарабанил по закрытой двери. В комнате громыхнула упавшая табуретка, послышалось крепкое слово, и в распахнувшийся проем выглянул мятый со сна командир легиона.
– Господин легорос, сколько вы готовы заплатить за одну черепушку?
– Тысячник, рассвет только начинается, а ты с дурацкими шутками. Но для тебя и твоих ребят готов по «орлу» за каждого прибитого скелета выдать.
– Тогда моя тысяча станет богатой. Очень богатой.
Алаэн стряхнул остатки сна и постарался обдумать сказанное:
– Кого-то увидели? И много?
– Как я понимаю, соседи чуть припозднились. Ночной атаки у них не вышло. После дождей за северными холмами сплошное болото, и к крепости они вышли только сейчас. Не меньше четырех тысяч. Видно несколько маленьких катапульт на флангах.
– Что на стенах?
– Третья и седьмые сотни уже развернуты, остальные в арсенале.
– Молодец. Пара минут, и я поднимусь в цитадель. – Легорос махнул рукой и стремительно начал одеваться. Похоже, его плохие предчувствия оправдались в полной мере.
Застыв мрачной статуей у бойницы, Алаэн внимательно разглядывал затянутое легким утренним туманом поле перед крепостью. Бесшумной тенью рядом возник Магнус, командир первой тысячи.
– Люди на позициях, господин легорос. Пять сотен первой тысячи на стенах, сдвоенные сотни на боковых бастионах, десятая в центральной башне. Вторая тысяча развернута у арсенала, прикрывает ворота и южный выход.
– Конница?
– Все четыре сотни отданы второй тысяче.
– Гонцов за подмогой послали?
– Полчаса тому назад. Дорога пока свободна, должны прорваться.
– Должны, – задумчиво потеребил ремешок шлема Алаэн. – Хотя до города час скачки. Пока поднимут людей, пока выступят. Да и оставшиеся наши две тысячи разосланы по всем углам. Идиоты из муниципалитета ополовинили легион, а нам теперь отдуваться.
– У соседей та же картина: половина легиона в пограничной крепости, вторая рассыпана по всей провинции.
Легорос решительно повернулся к замершим рядом сотникам:
– Придется обходиться своими силами. «Скорпионы» использовать лишь при штурме противника или если черепушки свои катапульты подтащат близко. Лучникам бить только прицельно. Неизвестно, сколько времени они будут держать осаду, надо беречь стрелы. Через полчаса нежить покажет, что собирается делать, тогда и решим, как распорядиться конницей. Перевес на их стороне, я вижу больше семи тысяч мерзавцев. В ближнем бою один легионер стоит десятка, но мы подождем с вылазкой. Магнус, ты как давно на северной границе?
– Больше пяти лет уже, господин легорос, – ответил тысячник.
– Раньше подобные атаки случались?
– В первый раз на моей памяти. Обычно мелкие отряды по предгорьям бродили и перехватывали идиотов, сунувшихся в горы. И вооружены они были намного хуже.
– Вот и я думаю, что странно все это. А где одна неожиданность, там враг легко может приготовить еще десяток. Поэтому прикроемся пока стенами. Время играет на нас…
Алаэн ошибся, говоря о семи тысячах вражеских солдат. К крепости, далеко выдвинувшейся в предгорье, командиры нежити пригнали одиннадцать тысяч бойцов и приволокли десять легких катапульт. Три древних мага и пять бывших вождей отрядов, разгромленных на Перешейке, стояли
