оценивается по ней же, а не по результату.
С тяжелым вздохом он достал из сейфа папки, разложил бумаги на столе и уже собрался было приступить к составлению очередной справки-меморандума по вербовкам за прошедший квартал, когда в кабинет заглянул лейтенант Митька Петровский – веселый рыжий молодой парень, всего год назад пришедший на службу после юрфака. Странно, конечно, мог бы и в адвокаты пойти, и в юрисконсульты, так нет ведь – потянула ментовская служба! И работает, не жалуется…
– Слышь, Коль, тут такое дело…
– Ну чего тебе?
– Да вот, воришку поймали!
Вот еще не хватало! Николай даже разозлился:
– Ты чего, брат, с дуба рухнул? Мы все-таки убойный отдел, воришками не занимаемся!
– Коль, ты погоди, не кипятись… Тут случай особый. Лехина теща на рынок пошла, у нее кошелек вытащили. Крику было! Лехе скандал закатила – лови, мол, его где хочешь, а то что за дела – разом ползарплаты умыкнули. Он ей и так и сяк объяснял – я, мол, карманниками не занимаюсь, наше дело – убийц ловить! – Митька хихикнул почти по-мальчишески.
Ну да, хорошо ему, молодой еще, холостой пока, неженатый… «Он-то – пока, а ты – уже!» – шепнул тихий, но внятный голос в голове Николая, а Митька все гнул свое:
– В общем, сам знаешь, с бабами не поспоришь. А с тещей – так вообще, себе дороже выйдет. Допекла-таки, целое оперативное мероприятие провернуть заставила. Знаешь, она что удумала? На карман крючки рыболовные пришила и пошла так. Вот и попался, голубь сизокрылый. Пусть у тебя посидит, а? Ненадолго, пока ребята из отделения подъедут.
Николай горестно вздохнул. Ну нет покоя в этой жизни человеку! Находиться рядом сейчас с кем бы то ни было, а и подавно – с каким-то воришкой ему вовсе не хотелось, но Леха Козырев – хороший парень… И Николай обреченно махнул рукой:
– Ладно уж, чего там… Заводи!
Санек сидел на стуле, зажимая рукой кровоточащие порезы на запястье, и проклинал злую судьбу, погнавшую его на промысел с самого утра. Просто сердце чувствовало, что надо было денек дома пересидеть, так нет же… Жадность проклятая подвела. Перед праздниками самая работа, народу много ходит, и деньги у всех из карманов чуть не веером торчат, кто выпивши, а кто и просто дуреет, так что случай упускать жалко было…
Вот и расхлебывай теперь. Ну надо же было попасться так глупо! Тетка как будто нарочно деньги засветила и кошелек положила не в сумку, а в карман пальто. Грех было не взять. Кто ж знал, что она – подстава?
Вот сука.
Санек сжал зубы и чуть не замычал от досады. Карманников редко ловят с поличным, в их деле главное – ловкость рук, и он этим делом не первый год занимается, а тут вдруг такая непруха! По горькому опыту Санек точно знал, что теперь отдуваться ему за себя и за того парня. Шустрые опера мигом навесят на него все нераскрытые дела за последний квартал. И попробуй отпираться – мигом пожалеешь, что на свет родился!
Непонятно было другое: почему он здесь, на Петровке? Привели, посадили ни слова не говоря… Мужик вон сидит напротив за столом, здоровый, как медведь, и пишет что-то. Здесь ведь обычно мелочовкой не занимаются! Неужели ушлые опера шьют ему что-то более тяжкое?
От этой мысли на душе стало совсем уж хреново. Санек понимал, что еще немного – и обратного хода не будет, опера на Петровке – это тебе не менты из местного отделения, от них отвертеться не получится! Ведь его, можно сказать, прямо за руку поймали… И первая судимость еще не погашена… Значит, получит на полную катушку.
Лучше было бы к Димону на Горбушку сходить, телефончик загнать!
Тут Санек вспомнил о карте, заботливо припрятанной в особом потайном кармане, – и похолодел. Поведут в камеру, будет шмон – и найдут, найдут непременно! А что потом?
– Водички попить можно? – хрипло вымолвил он.
Мужик, ни слова не говоря, налил из графина тепловатую, пахнущую хлоркой воду и протянул ему стакан. Санек искоса посмотрел ему в лицо. Конечно, мент он и есть мент, хорошего от них ждать не приходится, но этот вроде правильный!
И Санек решился. Хуже уже все равно не будет…
– Это… Начальник, пару слов сказать можно?
– Ну, говори.
– Значит, такое дело, начальник… – Саша нервно облизнул губы, пытаясь как-то половчее сформулировать. – Информация у меня есть. Очень ценная. Только ведь не просто так…
– Ты дело говори, не тяни! – недовольно отозвался мужик за столом, не отрываясь от своих бумаг. – Торговаться потом будешь.
– Ну ладно… Ты только не гони, начальник, выслушай…
Санек набрал в грудь побольше воздуха и принялся рассказывать.
Лиза не находила себе места. Ночной кошмар сильно напугал ее. Она очень старалась успокоить себя, но получалось плохо. Стены красивого, нарядного дома словно надвинулись на нее, угрожая вот-вот раздавить…
Может быть, все дело в том, что она не привыкла так долго оставаться одна? Ведь когда рядом был Борис, она чувствовала себя прекрасно! Наверное, так и есть, она просто скучает… Лиза даже попыталась позвонить ему, но ничего не вышло. Раз за разом она набирала знакомый номер, но механический голос в трубке монотонно талдычил: «Аппарат абонента временно заблокирован». Но ведь он вернется, вернется совсем скоро, и нечего беспокоиться… Лиза пыталась занять себя хоть чем-нибудь, но, как нарочно, все валилось из рук. Даже чашку разбила и кофе просыпала…
Нет, нельзя так! Сколько можно сидеть в четырех стенах и мучить себя глупыми, беспочвенными страхами? Лучше пойти немного прогуляться, благо погода хорошая.
С этими мыслями Лиза направилась в спальню. На полке в шкафу она увидела нарядную коробку из дорогого магазина – и улыбнулась, впервые за сегодняшний день. Перед самым отъездом Боря подарил ей белое шелковое платье. Не свадебное, конечно, но все-таки… Лиза провела ладонью по нежному шелку – но почему-то это прикосновение было неприятным, холодным. Она даже руку отдернула.
Да, конечно, шелк сейчас совсем не ко времени! Зима ведь… Лиза выбрала нежно-розовый кашемировый свитер, джинсы от Труссарди, мягчайшие сапоги ручной работы… Надевая эти вещи, она чувствовала их нежное прикосновение к телу и в который раз убеждалась в том, что дорогие вещи отмечены особой аурой, которая и отличает их от рыночных подделок. Стоит лишь надеть их, сразу и осанка делается совсем другая, и взгляд, и даже выражение лица… Еще накинуть сверху новую норковую шубку от Ферре – и можно идти.
В саду, заснеженном после вчерашней ночи, было тихо и почти сказочно. Лиза не спеша прохаживалась по дорожкам, вдыхая свежий морозный воздух. От утренней хандры скоро не осталось и следа. Она смотрела на небо, на легкие перистые облака, окрашенные нежно-розовыми лучами зимнего солнца, на сосны, уходящие прямо в небо, на пушистые елочки… Снег так красиво лежал на мохнатых зеленых лапах! Даже высокая кованая ограда казалась ей такой легкой, почти кружевной, словно оправа, обрамляющая драгоценный камень.
Из сторожки вышел охранник и принялся чистить дорожки огромной широкой лопатой.
– Доброе утро! – весело крикнула Лиза и помахала ему рукой, но тот не ответил и молча продолжал свою работу.
Вот ведь грубиян какой! Девушка пожала плечами и пошла было дальше, но почему-то гулять ей расхотелось. Скребущий звук металла о камень разрывал торжественную тишину, а кроме того, ей не нравился этот звероподобный амбал в камуфляже и его угрюмый взгляд исподлобья. Почему-то ей показалось, что он вышел из своего домика не просто так, а для того, чтобы присматривать за ней, и теперь Лиза чувствовала себя неуютно, словно заключенный на прогулке.
Она вдруг вспомнила сказку о Дюймовочке, которая прощалась с солнышком, прежде чем навсегда сойти в темную кротовью нору. На секунду ей показалось, что и солнце она видит в последний раз… Эта
