Человек с книгой, не оборачиваясь, рассеянно потрепал Кузю по голове и перелистнул страницу.
А куда же делся лев? Его рядом с собакой не было.
Впрочем, Кузя перестал быть собакой. Он изменился.
Тело осталось почти таким же, только короткая шерсть из рыжей сделалась золотистой и засверкала. Оглянувшись, Кузя увидел, что у него вырос хвост. Как же он всегда завидовал хвостатым собакам, особенно овчарке Рексу, служившему в той же смене! Но куда было Рексу с его мохнатой мочалкой до этого дивного стройного хвоста с кисточкой на конце!
В восторге Кузя тряхнул головой, и оказалось, что сверху она вся покрыта косматой гривой. Это еще было не все. Странное щекотание в области лопаток заставило бывшего пса поежиться. Что-то зашумело, затрепетало, и он вознесся в небо, легко и свободно паря на крепких, надежных крыльях.
Страха он не испытывал. Похоже, Кузя расстался с этим противным ощущением навсегда.
Над головой темнело густо-синее небо с ярко прорисованными звездами, внизу зеленел освещенный солнцем Парк. Можно было летать в любом направлении, падать камнем вниз и ласточкой взмывать вверх, но не следовало надолго отлучаться с Поста.
Кузю теперь звали как-то иначе. Ему еще предстояло узнать имя, под которым он должен был нести свою Новую Службу.
Или, может быть, не новую, а обычную, зачем-то прерванную на мимолетные семь лет собачьей жизни.
3.11
Картина одиннадцатая
Анна
Анна двинулась по траве к серому зданию, потому что больше все равно было некуда. Ни страха, ни волнения она не ощущала, лишь нетерпение: поскорей бы уж все эти ребусы закончились. Умерла так умерла. Надоело, ей-богу!
«Ты меня зовешь?» — послышался сзади тот самый
Она обернулась и увидела, что сияющий контур появился снова и сопровождает ее, но исходящий от него свет умерил силу и больше не слепит. Разглядеть очертания фигуры по-прежнему было нельзя, а может быть, никаких очертаний и не было.
— Вы кто, Бог? — спросила Анна, прикрыв глаза ладонью. Остроты взору это не прибавило. Светящееся и поигрывающее искрами конусообразное облако — вот все, что она видела.
«Вроде того, — как показалось, не без смущения ответило Облако. — Хотя в принципе это вопрос терминологии».
Значит, Бог существует. Он имеет вид облака и говорит языком среднестатистического интеллигента, подумала Анна. Или же Он разговаривает на этом жаргоне только со мной, потому что я среднестатистический интеллигент. Она попыталась ощутить благоговение, но после всего, что с ней произошло за последнее время, чувства здорово притупились.
«Вы не старайтесь, — сказало Облако. — Не получится. Мне ваше благоговение ни к чему. Вам оно тоже ничего не даст».
Анна остановилась. Странно было беседовать с клубящимся светом. Будто разговариваешь сама с собой.
— В каком смысле «ничего не даст»?
«Есть души, которым Бог нужен. А вам ни к чему. Как бы объяснить… Ну зачем птице жабры? Зачем глухому музыка Малера? Зачем слепому картина Филонова?»
— Вы тоже любите Малера и Филонова?! — воскликнула Анна. Почему-то это ее ужасно обрадовало.
«Я всех люблю. А Малера и Филонова упомянул, потому что они вам нравятся».
— А-а-а…
Она сникла.
— Я что, уродка, если мне вера не нужна? Вроде слепого или глухого? Инвалидка?
«Уродов на свете не бывает. То есть, конечно, бывают, но… — И опять Облако вроде как засмущалось, что для Бога было странновато. — Но они не виноваты. Это моя недоработка, а они расплачиваются. Правда, я пытаюсь компенсировать, чем могу. Знаете, сколько гениев среди аутистов и слепоглухих?»
Тут уж в голосе явно прозвучала оправдывающаяся нотка.
— Слышала. — Не удержавшись, Анна протянула руку, чтобы дотронуться до божественного тумана, и пальцы тоже залучились, будто покрылись золотистой пыльцой. Отдернула руку — пальцы сделались прежними. — Ой, извините… — опомнилась она.
«Вот-вот. Нет в вас благоговения, лишь желание все пощупать и во всем разобраться. Зачем вам Бог?»
— Минуточку. Бог или есть, или Его нет.
«Для кого-то есть, для кого-то нет. В зависимости от категории, к которой относится человек».
— И много их, этих категорий?
«Всего две. Есть люди, которым хочется все понимать. И есть люди, которым понимать не хочется, а хочется верить. Верить можно лишь в то, что понять невозможно. Понимать можно лишь то, что не требует веры».
— Я, очевидно, принадлежу к первой категории. Стало быть, мне Бог не нужен? — уточнила Анна.
«Стало быть, так».
— Но вы-то есть. Я вас вижу, говорю с вами. Если вы не Бог, то кто?
«Тот, кто вам все объяснит, чтобы стало понятно. Иными словами, Преподаватель».
Этот разговор нравился Анне все больше и больше. Не мешало даже то, что собеседника как такового не было. Беседовать со светящимся облаком уж в любом случае интересней, чем распинаться перед аудиторией тупоумных акселератов.
— Но преподаватель перестает быть таковым, когда передаст ученику всю сумму знаний.
Ну-ка, что Облако ответит?
Облако ответило:
«И я перестану».
А, вот в чем засада, сообразила Анна. Знания, которыми обладает это Существо, настолько обширны и сложны, что для их постижения мне понадобится бесконечность.
«Ничего подобного, — тут же услышала она. Очевидно, не имело значения, говорит ли она вслух или просто думает. — Объяснение много времени не займет. Поскольку вы сами преподаватель, я воспользуюсь близкой вам системой терминов и понятий. Посмотрите вон на то здание. Будем считать, что это школа. Или, если угодно, университет».
Анна оглянулась и увидела, что серое здание, к которому она шла, действительно очень похоже на учебный корпус сталинской архитектуры. Нечто вроде химфака или физфака МГУ: с декоративными колоннами, широкими ступенями и какими-то монументальными скульптурами. Рассмотреть детали мешала туманная дымка.
«Это Университет Вселенной, факультет Замкнутых Самостоятельно Организующихся Систем, на студенческом жаргоне „Засос“.»
— Вы хотите сказать, что Земля и ее обитатели — это «засос»? — с некоторой растерянностью улыбнулась Анна.
«Да, один из многих».
— И вы преподаватель этого факультета?
«Что вы! — чуть колыхнулось Облако. — Я всего лишь студент. Причем далеко не отличник. Земля —