появились сомнения в правильности того, что он собирается сделать. Раньше ему никогда не приходилось убивать просто так, он вершил Правосудие и расправлялся с ведьмами, а эта женщина выглядела такой безобидной… Но с другой стороны, каждая, прибегающая к помощи колдовства, становится пособницей темных сил, а потому заслуживает смерти!
Но самое главное — он не может думать только о себе. У него есть Миссия, и ставить ее под удар он просто не имеет права. А значит, прочь сомнения! Твердость суждений — вот что нужно настоящему инквизитору.
Наконец в проеме арки появилась женщина. В лунном свете было видно почти как днем, и Василий сразу узнал ее. Бесформенные джинсы, рубашка, словно с мужского плеча, волосы, собранные в нелепый хвостик… Двигалась она какой-то странной, нетвердой походкой, словно только что здорово выпила или потеряла очки.
Но главное — вышла она не одна! Рядом с ней был какой-то странный мужик — длинный, худой, нескладный… В детстве такого, наверное, дразнили «кощеем». Он бережно поддерживал женщину, и она доверчиво опиралась на его руку, почти повисла на нем.
Василий смотрел на него с ненавистью. Ну откуда он здесь взялся, чтобы спутать его планы? Весь его облик показался очень неприятным, отталкивающим. Но было и еще кое-что…
Он был уверен, что где-то видел его раньше.
— Не бойся. Никто здесь не причинит тебе зла.
Ирина стояла посреди какой-то странной комнаты. Вверх уходила винтовая лестница, и по стенам, выложенным из грубоватого серого камня, были развешаны картины, изображающие невиданные цветы, инопланетные пейзажи, людей в странных костюмах… Если долго смотреть на них, казалось, что это вовсе не живописные полотна, не краски на холсте, а окна, открывающиеся в иные миры.
Но самое главное… Она совершенно не представляла себе, как здесь оказалась! Последнее, что она запомнила, — как выходила из дома колдуньи Альвины, полумертвая от страха, опираясь на руку молодого человека, так любезно предложившего ей свою помощь, а дальше — ничего, просто провал. Ирина оглянулась на своего провожатого, словно ища у него поддержки, но он молча стоял в углу, скрестив руки на груди. Лицо его казалось непроницаемым, и взгляд был такой же отсутствующий, как там, перед дверью квартиры убитой женщины. Казалось, душа его находится где-то далеко…
— Вспомни, как это было. Это очень важно… И для тебя самой тоже.
Высокий мужчина с короткой светло-русой бородой смотрит ей прямо в лицо. Глаза у него темно- синие, как море перед штормом. Он спокоен и терпелив, голос звучит вполне мягко и доброжелательно, и во внешности нет ничего страшного или отталкивающего… Да что там — красивый мужик! Прямо как артист какой-нибудь…
Но Ирина чувствует, как волна дикого, безрассудного ужаса захлестнула ее. Какой-то голос из самых потаенных глубин души нашептывает ей, что страшен этот человек и его благообразная внешность — только маска, что он не тот, за кого выдает себя, может быть, даже и не человек вовсе… Хотелось бежать отсюда без оглядки, закрыв лицо руками, лишь бы не видеть этих глаз!
Ее провожатый вдруг стряхнул с себя оцепенение. В его глазах Ирина увидела печаль… И жалость к ней. Когда он заговорил, ей даже как будто стало немного легче.
— Успокойтесь, прошу! Я знаю, что вы переживаете сейчас. И… мне искренне жаль, что именно я стал причиной ваших страданий, приведя вас сюда. Поверьте, выбора у меня не было! То есть он был, конечно, но еще хуже. Вы же не хотите, чтобы убийца остался безнаказанным и продолжал свое дело?
Да, да, конечно, он прав. Кто бы он ни был — но прав. Ирина добросовестно старалась в самых мельчайших деталях вспомнить облик убийцы, которого в недобрый час ее угораздило встретить, и не смогла. Как она ни пыталась, мысли путались, и черная дыра страха, словно воронка, поглощала ее сознание.
— Я… не могу! Не получается, — пожаловалась она и расплакалась.
— Ничего, ничего, я постараюсь вам помочь…
Голос был удивительно красивый — низкий, мягкий, убаюкивающий… Даже странно было, что он таится в таком костлявом нескладном теле! Наверное, он все-таки хороший человек. Его почему-то она совсем не боялась — даже когда он подошел совсем близко, поднес руку к ее лицу и легко коснулся ладонью лба.
Все вокруг дрогнуло и закачалось, словно отражение на воде, подернутой мелкой рябью. Сейчас Ирина видела только убийцу — четко, как будто он находился рядом. На секунду она даже испугалась, тем более что оба ее странных собеседника тоже видели его! Тот, с короткой русой бородой, которого Ирина так испугалась, несколько минут пристально смотрел на него, потом сделал легкое движение рукой — и видение исчезло. Он помолчал недолго, словно обдумывая что-то важное, и сказал непонятно:
— Это Бинсфельд. Отец Иоганн Бинсфельд из ордена доминиканцев… Что ж, ты был прав, Тринадцатый!
Василий ехал по ночной Москве — медленно, не спеша. Город, сверкающий огнями, был для него словно лес для охотника, подстерегающего свою жертву.
Но сейчас казалось, что он сам превратился в добычу для кого-то. Впервые с тех пор, как он начал осуществлять свою Миссию, ему было страшно. Ощущение близкой опасности не покидало его, наоборот — тревога возрастала с каждой секундой. Казалось, будто конец близко, и ему осталось совсем немного… Можно было бы, конечно, отмахнуться от сигналов, что посылает подсознание, и спокойно отправиться домой отдыхать после нелегкого дня, но Василий привык доверять своей интуиции.
А потому он так торопился сделать как можно больше.
Он не спал уже вторую ночь, но совсем не чувствовал усталости — наоборот, возбуждение и азарт выбрасывали в кровь новые и новые порции адреналина. А опасность… Что ж, так даже интереснее! «Есть упоение в бою, у бездны мрачной на краю…» Кто это сказал? Кажется, Пушкин.
Василий остановил машину возле дорогого ночного клуба. Уже не первый раз он наведывался сюда — и никогда не уходил в одиночестве. Юные ведьмочки роятся возле сверкающих неоном реклам, летят на свет, словно бабочки на огонь, и, если вдуматься, нет ничего необычного в том, что некоторым из них доведется сгореть дотла.
Внутри было все как обычно — полумрак, грохочущая музыка, сизые клубы сигаретного дыма… На танцполе яблоку негде было упасть. Парни и девушки (в основном, конечно, девушки, в таких местах их всегда бывает больше!) извивались и подпрыгивали в такт. В мерцании стробоскопа они все казались персонажами дьявольского шабаша. Именно так его представляли себе средневековые теологи — и, надо признать, они были совершенно правы. Остается только снять шляпу перед их провидческими способностями.
Василий устроился за столиком в углу и заказал кофе. Он выжидал, придирчиво высматривая ту, которая должна, возможно, стать последней его жертвой. Но сегодня почему-то ему не очень везло. В лицах девушек, что сновали вокруг (а некоторые на него заинтересованно поглядывали!), он видел что угодно — похоть, корысть, желание найти постоянного любовника или партнера на одну ночь, равнодушие или высокомерие… У некоторых зрачки были расширены от кокаина, а у других в глазах отчетливо маячили долларовые знаки.
Но все это было не то, не то и еще раз не то! В другое время почти любая из этих девиц обнаружила бы свою «темную сторону» в его умелых и опытных руках. Но сейчас ему требовалось нечто особенное, что могло бы послужить достойным завершающим аккордом его инквизиторской карьеры…
Он почти уже отчаялся, когда, наконец, увидел Ее! Василий даже не заметил, как она входила в зал, но это и немудрено — толчея вокруг, все время кто-то входит и выходит… И все же ему показалось, что она просто
Ах, как хороша! Короткая юбка открывала длинные загорелые ноги, ярко-алая блузка с большим вырезом и без намека на нижнее белье под ней обтягивала соблазнительную грудь, и черные как смоль распущенные волосы свободно спадали почти до талии. Они окутывали ее, колыхались при каждом движении, словно шелковый плащ, а глаза… Огромные, черные, миндалевидные, с ослепительно-белыми
