Что за жизнь, любимая! Но, несмотря ни на что, мы должны, сжав зубы, продолжать работу.
Всецело твой
Моя любимая жена.
Ты только что рассказала мне о Ксиландере и Цорне. Я понятия не имел, что К. женился на одной из дочерей Клаузевица. Но ты абсолютно права, в данный момент смерть собирает богатый урожай – на фронте и дома.
Поскольку в любой момент меня могут убить, я очень рад, какой самостоятельной ты стала в роли опекуна нашей семьи.
Если я погибну, не позволяй обмануть себя, защищайся со всей свойственной тебе решимостью. Я часто подчеркивал, что у меня нет предчувствия смерти; наоборот, я испытываю страстное желание жить, вместе с тобой и нашими детьми. Я бы хотел идти по жизни без всякого плана, вместе с тобой, как можно дольше. В тишине! В радости! О, разве это не прекрасно?!
Но никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Любая попытка покушения на жизнь фюрера направлена и на меня, и я не сомневаюсь, что мы еще испытаем на себе несколько подобных попыток. Или могут сбить в воздухе, или – ну, в наше время много возможностей – как говорит Фегелейн, даже слишком много! Однако возвращаюсь к основной теме – к тебе. Я очень рад, понимая, что дети находятся в твоих надежных руках, а значит, ты сможешь и без меня смело и уверенно продолжать жить дальше. Ничто не сможет сломить тебя!
Но будем надеяться, что все еще изменится и будет так, как мы этого хотим, и что мы проживем много лет в добром здравии, вместе выполняя свой долг.
Твой
Мой дорогой муж.
Сегодня пришла почта из Берлина через Мюнхен и с ней целая пачка чудесных писем от тебя. Некоторые из них, что и говорить, очень грустные, и новости, содержащиеся в них, отнюдь не радостные. Я надеюсь, что все-таки больше наших солдат смогли пробиться из Будапешта до нашей линии фронта. [Всего 800.] Раз только немногим удалось выжить, через какой же ад им пришлось пройти! [Правильно. Это сражение, к сожалению, только лишний раз подтвердило правоту фюрера. Любая армия, которая не в состоянии удержаться на оборонительных позициях, не сможет прорваться к нашим границам.]
Сегодня до меня дошло известие о смерти Мокеля. Ужасно, что вы теряете так много бесценных жизней не только на войне, но и в несчастных случаях. Фюрер, вероятно, доволен, что ты в Ц[оссене], а не в Штолпе. [Да, но на самом деле я хотел поехать в Штолпе, чтобы по-настоящему отдохнуть и какое-то время спокойно поработать.] С Ц. можно быстро связаться; Штолпе не подходит в критические моменты, потому что там можно оказаться отрезанным от важных новостей. Нет энергии – не работает телетайп; постоянные проблемы с телефонной связью. После войны одна из важнейших задач, которую вы, по моему мнению, должны решить, связана с прокладкой телефонных и телетайпных линий с севером под землей; в противном случае фюрер никогда не сможет надолго задерживаться там. Но все это кажется таким далеким; сейчас лучше сконцентрироваться на насущных проблемах. [Да, пока не закончится война.] Я так рада, что ты в Ц. Мне было неприятно думать, что ты в Штолпе, и я не могу позаботиться о тебе и не могу уехать отсюда в любое время.
Сегодня утром малыши Герда и Хартмут решили, что заболели! С ними абсолютно ничего не случилось, но они отказались вставать. Когда сестра Агнес сказала, что лучшее лечение для маленьких детей строгая диета, они мгновенно вскочили! [Грандиозно! Я и сам проделывал подобные вещи!] Должна сказать, что дети доставляют нам огромную радость и сильно отвлекают, поэтому я не так поглощена войной, как ты. Но мы все с огромным интересом ежедневно слушаем официальные сообщения. Как на самом деле обстоят дела? Похоже, военно-морской флот на подъеме. [Да.] Сегодня вечером Дениц говорил очень уверенно. С другой стороны, усиливается превосходство противника в воздухе. [Да.] С этим ничего нельзя сделать? Что с Бреслау, по-прежнему окружен? [Да.] Посен сможет удержаться? [В настоящий момент – да.] Была замечательная радиопередача о церемонии в Мариенбурге; такие события придают мужества. У японцев тоже наступили тяжелые времена. Действительно, все повсюду приблизились к кризису, который было невозможно предвидеть. Но пока фюрер здоров и сохраняет уверенность, все, конечно, будет хорошо. Погибнут только те, кому не хватило мужества. Мне бы очень хотелось понять, о чем думает враг и что еще случится. [Ты совершенно права. Самое серьезное для нас – воздушные атаки и систематическое разрушение поездов, мостов, предприятий и т. д. и т. п.]...
Любимая.
Ты не можешь представить, каким счастливым делают меня наши ежедневные разговоры по телефону. А сейчас это особенно важно в связи с нашими огромными проблемами; даже стойкий Пума временами впадает в отчаяние!
Наступление дяди Генриха не увенчалось успехом[119], и теперь дивизии, которые он оставил в резерве, будут перекинуты на другие секторы фронта.
А это означает, что по ходу дела идет импровизация. Тем временем, согласно ежедневным данным воздушной разведки, продолжает прибывать русское подкрепление, образуя мощный клин, готовый к наступлению; затем они перейдут в наступление, а нападающий, как известно, всегда имеет больше преимуществ.
Теперь британцы, в чьих интересах мы, косвенным образом, сражаемся, предприняли атаку на Рур в районе Клеве – и заодно обстреляли коммуникационные линии, заводы и жилые дома. Но не надо думать, что все трудности остались позади, впереди самые тяжелые, решающие месяцы!
Критическое положение сложилось и с продовольствием. Придется есть плоды дикорастущих деревьев и кустарников, чтобы заглушить голод. Так что начинайте собирать сколько сможете!
На сегодня все; я так устал, что еле держусь на ногах!
Но я опять не смог добраться до постели! Мои секретари попросили выпить с ними, и я не смог отказаться. Они отмечали свои дни рождения; у фройлейн Клее 20 февраля, у фройлейн Лехнер 21-го и у фройлейн Унтерхользнер 22 февраля. Я подарил им по экземпляру «Maple Leaf» и около часа рассказывал о капповском путче, о трудностях, которые мы испытали в послевоенный период, с 1918-го по 1933 г. Эти юные создания, родившиеся в 1925-1926 гг., понятия не имеют о том, что происходило в те годы.
Сегодня я имел наглость выдать сержанту Банке авансом тысячу марок – снял с твоего счета! Надеюсь, что теперь мы немного быстрее получим фотографии! Позже мы, конечно, вычтем из них стоимость тех фотографий, которые возьмут Шенк, Йозеф и другие; эти расходы, естественно, оплатит администрация Оберзальцберга.
Как легко я мог упустить тебя! Когда мы впервые встретились, я тут же забыл о свободе, и какое счастье, что ты полюбила такого старого ворчуна, как я! Моя дорогая девочка, я буду баловать тебя, как только появится время. Ты любимая, прекрасная, понимающая, мудрая женщина!
Всегда всецело твой
Моя дорогая девочка.
Еще несколько дополнений.
1. Можешь отдать посланные мной календари. Отдай их герру Шроку, если хочешь, и попроси, чтобы он их раздал.
2. Приложенные книги прислали мне в качестве подарка издатели.
3. Сержант Йешке оставил меня; он попросил разрешения отправиться в свой полк – «Grossdeutschland», чтобы принять участие в обороне своей родины, Лаузиц.
