— Оно для меня важнее всего на свете, патер Антонио! Говорите скорее, где он?
— Арторо и его дочь Хуанита дают свои представления в салоне герцогини, — сказал Антонио, еще не знавший, что эта герцогиня — бывшая жена герцога.
Старый гранд, видимо, испугался при этом известии.
— В салоне герцогини? — переспросил Кондоро. — Значит, она заманила-таки его к себе?
— Да, Арторо и Хуанита дают у нее свои представления!
— Вы, ошибаетесь, патер Антонио! Ни в объявлениях салона герцогини, ни в полицейских реестрах танцор Арторо не значится!
— Это ничего не значит, ваше сиятельство, я вам ручаюсь, что дочь и отец находятся у герцогини! Арторо показывается на сцене изящного салона герцогини под новым именем, чтобы скрыть свое балаганное прошлое, так как до сих пор он выступал только на ярмарках и в балаганах маленьких городков, теперь он называется Раменом Ребрамуро, а дочь его известна под именем Алисии.
— И вы сами видели их и узнали?
— Я видел их и говорил с ними, ваше сиятельство! Арторо и его дочь ухаживали за мной во время моей болезни, когда этот сеньор, вырвавший меня из рук злодеев, принес меня в дом герцогини!
— Так это он, действительно он, Арторо! — воскликнул герцог, вскочив со своего места с легкостью юноши. — К нему, скорей к нему! Я должен сейчас же его видеть и говорить с ним! Но нет, — вдруг остановился он, впадая в раздумье, — нет, так нельзя. Нужно это сделать как-то иначе; пожалуй, так недолго все дело испортить!
— Вы, вероятно, ваше сиятельство, находите неловким для себя появиться в салоне герцогини, не так ли? Не могу ли я исполнить ваше поручение и переговорить от вашего имени с Арторо?
— Нет, нет! Я должен видеть его и говорить с ним лично. И мне бы хотелось так устроить это, чтобы никто не слышал нашего разговора, чтобы никто не знал о моем свидании с ним! Я должен говорить с ним о таких важных вещах, о которых можно говорить только с глазу на глаз и которых никто не должен знать! Но я сгораю от нетерпения его видеть, помогите мне найти способ устроить наше свидание, так чтобы герцогиня не знала о нем! Постойте, кажется, мне пришла хорошая мысль. Ведь завтра или послезавтра в салоне герцогини будет маскарад, и мы отправимся туда с вами, патер Антонио, в масках. В этой суматохе я найду, вероятно, возможность поговорить с Арторо! Да, славная мысль, сделаем так, почтенный патер, и, может быть, после этого разговора вы увидите меня счастливейшим человеком!
XIV. Пуисердские женщины-героини
Наутро после ночного переполоха в доме майора Камары карлисты вдруг совершенно неожиданно атаковали маленькую крепость. С раннего утра до обеда земля дрожала от пушечных выстрелов.
Осажденные ответили тем же, и пока они осыпали осаждающих ядрами, принц сумел беспрепятственно вернуться к своим войскам, выбравшись из города с другой стороны. Это внезапное нападение, осуществленное отрядом под командованием Изидора Тристани, было предпринято именно для того, чтобы помочь дону Карлосу выбраться из города и вернуться в лагерь.
Но когда цель была достигнута и принц благополучно покинул крепость, карлисты решили продолжить возведение батарей и другие осадные работы. И все же маленькое войско, защищавшее крепость, отбросило карлистов назад с большой потерей для них; множество убитых и раненых оставили они на поле сражения. Храбрые защитники покрыли себя славой, особенно блестяще действовала их артиллерия!
Около полудня карлисты удалились. Пушечные выстрелы замолкли, в городе наступили тишина и спокойствие.
Неприятельские ядра причинили мало повреждений, так как только небольшая часть их попала в город. Не было разрушено ни одного дома, убитых не оказалось, были только раненые. Вообще эта первая попытка кар-листов овладеть маленькой крепостью оказалась неудачной и пробудила энергию и мужество в осажденных.
В семействе майора неожиданное нападение произвело страшное беспокойство и волнение. Пока майор, деятельно участвовавший в защите города, не вернулся домой, женщины не находили себе места, опасаясь за его жизнь и забыв все прочие свои горести и несчастья.
Когда он пришел к обеду, они бросились к нему со слезами радости и благодарили Бога за то, что удалось отразить первое нападение неприятеля, а потом с любопытством принялись расспрашивать обо всех подробностях. Старый Камара, принявший на себя командование несколькими батареями и распоряжавшийся чрезвычайно удачно, с удовольствием рассказывал о блестящих действиях артиллерии.
Инес, хотя и чувствовала себя несколько слабой и утомленной после ночного припадка, находилась все же в удовлетворительном состоянии. Неясно сознавая, что с ней случилось и узнав наконец от тетки о своих похождениях, она заплакала с горя, что причиняет столько беспокойств своим старым родственникам. Но сеньора Камара отнеслась к ней с такой нежностью и любовью, проявила к ней такое материнское участие, что девушка успокоилась.
Майор был уверен, что важные события в городе разгонят мало-помалу мрачные мысли бедной племянницы и она забудет о своем несчастье.
После обеда он снова отправился в крепость, чтобы проследить за исправлением некоторых повреждений, произведенных неприятельскими снарядами. Когда же все было исправлено, комендант крепости пригласил его на военное совещание вместе с прочими офицерами, так как предстояло принять серьезные меры для защиты города от предпринятых карлистами осадных работ. Майор советовал сейчас же начать палить из пушек, чтобы помешать им. Совет этот был принят, и крепостные пушки к вечеру загрохотали.
Жители города, сидя в своих домах, горячо молили Бога спасти их от нашествия врага, зная, что тот не только может разрушить весь город огнем и мечом, но не пощадит ни детей, ни женщин, ни стариков.
Все понимали, что если неприятель ворвется в город, он принесет разрушения, отчаяние и смерть. Матери прижимали к груди своих младенцев, старики вдохновляли своих взрослых сыновей на защиту города, дети плакали от грома пушечной пальбы, а в окнах домов дрожали и звенели стекла. И когда среди всеобщего уныния загудели колокола, призывая к вечерней молитве, храмы немедленно наполнились народом.
Такое напряженное состояние продолжалось несколько дней, ни одной ночи жители не спали спокойно, ожидая, что вот начнется обстрел, что ворвутся неприятели и зажгут их дома, будут грабить и убивать.
Действительно, через три-четыре дня после первой неожиданной атаки разнесся слух, что в предместье города уже упало несколько неприятельских снарядов. Отчаяние и страх сменили беспокойное ожидание опасности. Вскоре в крепости от снарядов, попавших в склады, вспыхнул пожар. Большинство мужчин находились на городских валах или в казармах, и пожар принялись тушить женщины.
Пушки, не умолкая, грохотали с обеих сторон.
Осаждающие близко подступили к городу. Никто не осмеливался отправиться из города к крепостным стенам, как никто и оттуда не ходил больше в город. Между тем ничего не было слышно о приближении каких-нибудь дополнительных войск и не было никакой надежды на подкрепление, поскольку правительственные войска были заняты в нескольких местах, тоже осажденных, и к тому же путь из Пуисерды был перекрыт со всех сторон и не было никакой возможности послать уведомление об опасности, грозящей крепости. У бедного города не было надежды на спасение. Карлисты не только сделали окопы и траншеи, но поставили даже башни, из которых могли наблюдать за последствиями своих выстрелов.
Однажды, с наступлением вечера, один отряд неприятельских войск двинулся с фашинами и штурмовыми лестницами к западной стене города, между тем как главные силы под прикрытием непрерывно паливших пушек отправились к востоку. Но осажденные встретили их таким убийственным огнем, что после нескольких отчаянных попыток прорваться карлисты вынуждены были отступить назад.
Впрочем, на этот раз их снаряды причинили большой ущерб, в нескольких местах начались пожары, которые отважно тушили женщины, а если не успевали тушить, то, по крайней мере, удерживали разрушительное действие огня. Когда карлисты отступили от городских стен, мужчины, измученные и уставшие, все же успели потушить огонь.
После горячего сражения в городе наступила мертвая тишина. Опасность миновала, но надолго ли?
Часть осажденных отправилась на отдых, другая — осталась в карауле.
