объект.
Обычно в метро, в автобусе, и он получает безумное удовольствие, возбуждается и даже получает оргазм, может быть, даже и не физиологический, но психоэмоциональный.
Лотта, а у вас есть фамилия, имя, отчество?
Лотта – мой бренд, мне вполне достаточно.
Как назвать вашу специальность?
Я – госпожа Лотта.
Вы сразу родились госпожой Лоттой или все-таки чем-то другим занимались раньше?
Конечно, да! Но это не существенно. И я не хочу, чтобы меня использовали, как случилось, когда я последний раз была на телевидении. Они мне задавали такие вопросы, которые ставили меня в разряд клоуна, который сейчас выйдет и будет их веселить.
Кем были ваши родители?
Так, никто – интеллигенция. Бабушки у меня были.
Я очень люблю своих бабушек. Очень хорошие бабушки.
Уникальные. Ну, это уже интимное. Бабушки – это святое. Как вы думаете: закрытый я человек или открытый?
Вы не закрытый человек. Но вы напуганный человек.
Закрытый – это зажатый человек, который не умеет расслабляться. Вы умеете, но вы опасаетесь внешнего мира. Вы замужем были?
Да, но сейчас я свободный человек. У меня еще в браке была огромная потребность перехода в жизнь госпожи Лотты, утвердиться, выразиться. Тогда же на меня свалилась вся эта эротика, мазохисты, садисты.
Но как вы совершили первый шаг?
Я хотела сделать театр, который бы взял на себя функции лечения сексуальных дисфункций. Я училась у сексопатолога Жаркого Юрия Николаевича, читала Мастерс и Джонсона. Это американские сексопатологи. В наш клуб «Черное – красное» в основном приходили мужчины, женщины очень редко. Было человек пять девушек-женщин, которые явные госпожи. И единицы рабыни.
А это не было похоже на бордель?
Нет. Вначале это был медицинский центр. Я там преподавала лечение сексопатологических расстройств.
У нас был курс, где мы уделяли место девиациям. Там театр был, как методика.
Заманчиво было превратить это в бордель?
Хозяин медицинского центра, Дима, приходит однажды и говорит: «Сейчас модно оказывать интим– услуги. Купим кровати, типа арабских, и будем это делать». А у нас пик интеллектуальности, мы театр – режиссеры, актеры, интересные люди, все со своими методиками, все что-то там изучают. Это были вечеринки, основанные на энтузиазме.
А вам предложили стать проституткой?
Нет кассиром и бухгалтером. И еще девушек интеллектуально наставлять. Я, конечно же, ушла от Димы. И организовала клуб. Если бы меня интересовали только деньги, не было бы ничего. Все приходят как друзья. Кто-то принес одно, кто-то – другое. Люди разного круга. От банкиров до простых сотрудников.
Клуб либо существует как бизнес, либо быстро рассыпается.
Девятый год нашему клубу «Черное – красное».
А вы сами ходите на вечеринки какие-нибудь эротические здесь, в России?
Нет. Для меня эротические вечеринки – это консерватория.
Это театр Васильева.
А садо-мазо? Как же вы раскрепощаетесь, снимаете напряжение?
Мне не надо.
Как вы меня воспринимаете?
Вы такая пионерка в прошлом, которая и сегодня улучшает мир.
Ваш клуб чем-то отличается от клубов коммерческих?
Все коммерческие клубы – это бордели грязные.
У вас очень упрощенное представление о том, как работают коммерческие клубы. Основные деньги, мне кажется, они получают не с девушек или с мальчиков, а с представлений, билетов, консумации.
В женских клубах развлекаются только женщины средней прослойки. Там мальчиков мужчины заказывают.
Потому что мужчина в состоянии за мальчика заплатить в два раза дороже, ведь мальчики не только для девочек. Мальчишки, которые танцуют, отчасти имеют женскую психологию и идеологию.
Они ведут себя как проститутки?
Они проститутки и есть, они же продаются. Вы «крейзи-меню» читали? Такие клубы не хотят участвовать в фестивалях. Зачем им? Светиться?
