– А я сразу приметил, зачем ты мальчишку в дом взял.
– Ну?
– Домового отводишь. Только, скажу тебе, из них не всякий на это идет.
– Спи, дурак. А то в сени сгоню.
– Не, с печи ты меня уж не сволокешь!
Временами они прислушивались, как гудит метель; скулили волки.
Тимоша заснул, а Кирилл долго еще думал о себе: 'Бобыль, бобыль, бобыль…'
Ему снился маленький, бородатый, шустрый старик, который сидел на печи и стучал о чело лапотками:
– Чего ж твоя баба дров не несет? Мне, поди, холодно.
– Домовым завсегда тепло!
– А ты послухай, как дует!
А и впрямь дуло от окна. Кирилл отодвинулся к стене, и больше ничего не снилось.
Утром Тимоша рассказывал, как он уходил из Коломны; спасло его, что в Коломну много людей из Рязани сбежалось. В многолюдии потерялся.
– А тут найдут. Одним махом накроют!
– Ну так в лес уходи.
– Да, если б дорогу знать!
Кирилл всмотрелся в Тимошу. Видать, не притворяется. Страх совсем сбил человека с толку.
– Я б сказал, да надежен ли?
– Я тя предавал, что ль? Меня Гриша об тебе пытал, а я к тебе побег: уходи, говорю! Так?
– Тогда я дорогу тебе открою. Только не сбейся, смотри. В эту пору собьешься – сгинешь.
И в тот же день Тимоша повел ленивого и сонного Топтыгу по дороге на Перевитск, в шалаш к Лешему.
Так наступила зима.
Глава 30
ВИЗАНТИЯ
Кирилл пошел к Олегу. Февральский снег слепил глаза, налипал на выпушку полушубка. Пахло морозцем, и радостно было дышать.
Он обогнал обоз, медленно поднимавшийся в город. Дымившие от натуги лошади терпеливо шагали по ступенькам, выбитым копытами по горе. Ноги у лошадей стали лохматы, а бока обросли длинной шерстью: зима!
В глубоких санях везли плоские желтоватые камни.
Один из мужиков, запрокинув шапку над красным взмокшим лицом, радостно обернулся к Кириллу:
– Вот, батюшка, везем.
– Камень, что ль?
– Везем, везем! Крепкая Рязань у нас будет.
– Доброе дело.
– Да вот потеплело не ко времени. И нонче-то уж тяжело везти, а так день-другой постоит – не вывезешь.
– Может, бог даст, захолодает.
– Дал бы бог: дело нужное.
На горе, в городе, уже разгружался другой обоз. Укрывшись в глубокий тулуп приказчик кричал:
– Ровняй, кобель! Как кладешь, анафема?
Мужики старались, сбивая до крови руки об острые углы камней.
Завидя Кирилла, приказчик смолк и низко поклонился: знали, что мастер идет, великого князя зодчий.
Олег жил в небольшом бревенчатом тереме. В низкой комнате темнели ордынские ковры по стенам, будто княжеских богатств ни меч, ни пламень истребить не может. Олег сидел с Бернабой, когда впустили Кирилла. Он привык к генуэзцу: требовал рассказов об Орде, о Мамае, о дальних странах, и Бернаба служил князю усердно, а к Кириллу благоволил.
– Время к весне, – сказал Олег. – Пора думать, как камень класть будем.
– По всему ль городу сразу? – спросил Кирилл. – Может, с башен начнем?
Олег промолчал. Потом, будто в раздумье, полюбопытствовал:
– Где б ты думал поставить мне терем? Тут будто шумно – от площади недалеко. Мне б где-нибудь
