— Многих тут не видать.
— Да как их увидишь, когда их нет?
— Куда ж делись?
— Как куда? Ушли.
— Далеко ль?
Воин опять, словно в раздумье, перемолчал, и опять Аяру пришлось допытываться:
— Далеко ль ушли?
— Далеко ли, близко ли… Куда ведут, туда идут.
— Нынче-то они где?
— Где, где… В походе.
— Не всех же повелитель увел!
— Они не с повелителем. Они с обозом.
— С каким это?
— Ну…
Воин задумался: как бы ответить так, чтобы не сказать лишнего? Всем тут велено держать язык за зубами, да от этого Аяра не отмолчишься: насквозь видит — гонец! И воин нехотя ответил:
— С каким обозом? Сам, что ли, не знаешь?
— Давно?
— На той неделе.
— К повелителю везут?
— Да сказал же тебе: не в ту сторону.
— А… Так в другую?
— Про повелителя я сразу бы сказал. А про это, как не велено, так я и помалкиваю.
— Про это, значит, пока помалкивают?
— Сам видишь!
— Еще бы! И с кем поехали?
— Сами по себе, вослед за войском.
— Войско-то с повелителем!
— Да они не за тем, они за нашим войском.
Вся караульня смолкла, прислушиваясь: ведь разговор затеялся про такое дело, о котором велено молчать. Не сболтнется ли чего лишнего?
Аяр отозвался так равнодушно, что все успокоились: этот не любопытен, этому можно говорить.
— Так… — тянул Аяр. — А я было думал — за Великим Повелителем! А они за своим. Ну, это другое дело. Это что! Об этом и говорить нечего. Это, значит, они… туда?
Аяр махнул рукой, сам не зная в какую сторону. Воин подтвердил:
— Ну да, на Ашпару на эту.
Воин было спохватился: может, и не следовало называть Ашпару Ашпарой? Но Аяр его успокоил:
— Про это кто не знает! Значит, пошли?
— Ну да!
Аяр, однако, не понял толком, что за войско пошло, почему на Ашпару в этакую пору, в самую зиму, зачем? Он уже приметил: вокруг все замерли, насторожились, хмурятся при каждом ответе воина. Аяр не решился расспрашивать дальше… Беспечно потягиваясь, он зевнул, бормоча сквозь зевоту:
— Про это кто не слыхал! Я думал, не случилось ли еще чего!..
Он знал: теперь, когда разговорились, все остальное ему расскажут без утайки; только торопить их не следует. Но тут раньше, чем предполагал Аяр, его вызвали во дворец, и пришлось наспех собираться.
Едва ли позвали бы Аяра во дворец столь поспешно, не окажись здесь в тот час Аргун-шаха.
Узнав о прибытии царского гонца, начальник города решил немедля сам его расспросить, чтоб явиться с новостями к Мухаммед-Султану и тем показать свою распорядительность в делах.
В прихожей толпились посетители, самаркандская знать и приезжие люди. Аргун-шаху не терпелось выказать перед ними свою занятость и свою власть. Поэтому Аргун-шах, вызвав гонца, не сразу его подозвал, сперва заставил постоять у двери, пока сам занимался то разговором с кем-то из подвернувшихся вельмож, то громко давал подробные распоряжения слугам, и лишь много времени спустя как бы нехотя повернулся к гонцу:
— Ну? Что у тебя?
— К мирзе Мухаммед-Султану.
Аргун-шах нахмурился:
— Я передам; что за дело?
— К самому мирзе.
— Я передам!
Но Аяр заупрямился, помня свое право:
— К самому мирзе!
— Ему не до гонцов.
— Подожду.
Аргун-шах не полагал, что в доме Мухаммед-Султана дедушкин порядок соблюдается и в правах гонцов: царских гонцов и у Тимура проводили сразу к нему самому. Не полагал Аргун-шах и того, что слуги, оповестив о гонце начальника города, не остановились на том, а оповестили и самого правителя.
Аргун-шах, сердясь, придумывал слово, каким бы он смог осрамить гонца, чтоб выйти с достоинством из этой перебранки, к которой, смолкнув, прислушивались все посетители. Но не успел: последнее слово осталось за Аяром; гонца требовал к себе Мухаммед-Султан.
Чтобы сохранить свое достоинство, Аргун-шах снисходительно сказал:
— А ну пойдем!
Однако, едва услышав вызов к правителю, гонец, будто Аргун-шаха и не было перед ним, резко повернулся к высокой двери и решительно, быстро пошел, зная, что все перед ним расступятся: царский гонец идет! И Аргун-шаху пришлось лишь следовать за Аяром.
Мухаммед-Султан, принимая от Аяра свиток простой бумаги, покосился на Аргун-шаха, вошедшего вслед за гонцом:
— А вы?.. Я еще не звал вас.
Аргун-шах замер, кланяясь:
— Я полагал… Не понадоблюсь ли?
— Я бы позвал.
— Ну, если не надо… — попятился Аргун-шах, шаря за спиной у себя растопыренными пальцами, чтобы не ткнуться спиной в дверь. — Если не надо…
— Не надо задерживать гонцов, когда они ко мне, а не к вам! Поняли?
— Понял, понял…
— То-то!
За дверью Аргун-шах остановился, чтобы сердце успокоилось, чтобы колени перестали дрожать; на это потребовалось больше времени, чем на весь разговор с правителем. А Мухаммед-Султан, озадаченный, вертел в руках письмо Шахруха, написанное в Самарканд, но не правителю, а повелителю.
— В Герате не знают, что государь в походе?
— Весь народ знает.
— Почему ж тебя послали сюда?
— Было сказано: 'Вези в Самарканд'. Я еще переспросил. Мне повторили: 'В Самарканд'. Я и повез.
Царевич рассматривал наклейку, скреплявшую трубочку письма. Почерк самого Шахруха. Написано: 'Благословенному амиру Тимуру от мирзы Шахруха…'
— Так…
— Я и повез…
— Так, так…
