Это раскрытье секретаиз тех, что хранят по никчемности и невнимайью;ни при чем здесь тайны и клятвы,это держат под спудом как раз потому,что не редкость: такое встречается всюду,где есть вечера и люди, и бережется забвеньем —нашим жалким подобьем тайны.Этот квартал в старину был нашим лучшим другом, предметом безумств ипопреков, как все,что любим;и если тот пыл еще жив,то лишь в разрозненных мелочах,которым осталось недолго: в старой милонге, поминающей Пять Углов, водворике — неистребимой роземежду отвесных стенок,в вечно обшарпанной вывеске 'Северного Цветка', в завсегдатаях погребказа картами и гитарой, в закоснелой памяти слепого.Эти осколки и есть наш убогий секрет.Словно что-то незримое стерлось:бестелесная музыка любви.Мы с кварталом теперь чужие. На пузатых балкончиках большене встретимся с небом.Боязлива обманутая нежность,и звезда над Пятью Углами уже другая.Но беззвучно и вечно — всем, что отнято и недоступно,как все и всегда на свете: жилковатым навесом эвкалипта, бритвеннойплошкой, вобравшей рассвет и закат, — крепнет порука участья и дружелюбья,тайная верность, чье имя сейчас разглашаю: квартал.
