и каждую ночь.
Мореходы-воины, как и в прошлый раз, расположились внизу, сотворив что-то наподобие шатра из шкур. Прихваченные спартанские рабыни остались там же. Но люди не радовались ни женщинам, ни твердой земле: они хотели домой.
Был день, серый, мокрый, чужой. «Как меня занесло сюда?» — думал Ба. Он смотрел и не верил, что вместе с ним следит за дождем женщина данов, настоящая — можно потрогать — та, что раньше жила как идея, дерзкая задумка, в которую едва верил Рамзес… да и он сам.
В трех шагах от него. Вдалеке от своей Спарты. Неужто и это реальность? Как ее занесло сюда?
— Ты способен на все… — прошептал Ба, подняв глаза к небу. Но над ним нависал камень, грубый, выщербленный, не такой, как в храмах.
Они выпили немного вина. Приходилось рассчитывать уже сейчас, кто знает, сколько им быть узниками острова.
К вечеру Ба не понимал, что делать.
Он создал крайне двусмысленную ситуацию.
Он отдал любимую женщину ради хитроумного плана. Сейчас рядом с ним другая женщина. Эта другая женщина, в сущности, никому не нужна, кроме него. Ведь Рамзесу надо было, чтоб он ее украл. Сделано! Рамзес не ждет ее в подарок. Значит, Елена Спартанская принадлежит Ба-Кхенну-фу? Вроде все так. Но сама Елена Спартанская уверена, что приглашена правителем Кемт.
Ее уверенность никого не интересует, коль она здесь. Да, и это вроде правильно. Но с нею Ба почему-то не чувствовал себя хозяином. А со всеми женщинами из своего прошлого, со всеми до единой он точно знал, что пусть на одну ночь — он хозяин.
Глупо сидеть в гроте несколько ночей подряд. Наедине. И продолжать жалкую роль сводника Нетчефа, будучи советником Великого Дома.
Ба мельком глянул в сторону Елены и понял, что подойти к ней ему труднее, чем когда-то нырнуть в пирамиду.
Он расстелил шкуру, купленную в Трое-Велуссе, лег. Спутники внизу затихли. Он закрыл глаза.
Ба не успел уснуть. Длинные волосы упали ему на лицо.
— Спать?.. Здесь?!! Сейчас?!! — ее голос звучал возмущенно.
Она сбросила одеяние и прильнула к нему. Дочь и жена басилевса не собиралась терять время!
…Ба очнулся вдруг, внезапно, сколько времени прошло — он не знал. По-прежнему была ночь.
Такое с ним случилось впервые. Он потерял сознание? Или просто забылся? Что он с ней делал?
— Ты? — спросил Ба зачем-то.
— Я, — ответила жена Менелая.
— Ты жена Менелая… — произнес Ба, ощущая от этого неясное, но очень сильное ликование.
— Да. Ну и что?
«Ты хороша», «Ты лучше всех», «Ты прекрасна»… Обычные слова, ничего не значащие, лезли в голову, и Ба промолчал.
Елена прижалась к нему с новой силой. И он угадал, что сейчас придет второй заход безумного блаженства…
Перед тем, как впиться в его губы, Елена проговорила:
— А что за трава была у тебя в мешочке? Я ее бросила в вино…
То ли на третье, то ли на четвертое утро Ба вышел из грота, поздоровался с горизонтом и ощутил укол в сердце. Это напоминала о себе отправленная с Парисом в Трою другая Елена. Море было неспокойным.
Он никогда не узнает о ней больше?
Горизонт был далеко.
— Почему мир так огромен? — спросил у него Ба-Кхенну-ф.
Горизонт молчал. Лишь криво улыбался слегка изогнутой линией.
Он не забыл ее, нет.
Возможно ли сравнить двух женщин с одним именем?
Эта Елена диктовала ему свою волю. Она оказалась властной, редкой… с большой, удобной грудью, которую было так хорошо сжимать, она позволяла сильно мять соски, ей это нравилось — удовольствие на грани боли.
Та Елена была податливой, послушной… Грудь ее словно создал скульптор, темный силуэт на фоне дверного проема торчал резным соском, и лучше не бывало зрелища!
Но эта Елена покоряла дикостью! И дикость ее вызывала столь же дикое, совершенно не утонченное желание у привыкшего к тонкостям Ба.
Но та Елена видела лишь в нем смысл… Она по-настоящему любила его.
А эта? Об этой ничего нельзя было предсказать более чем на шаг вперед.
Ему было с ней очень хорошо. Очень непривычно. Но он не был счастлив.
Для счастья Ба-Кхенну-фу теперь нужны были сразу две женщины с одним именем. Одновременно.
С некоторым ужасом заметил он внутри себя это желание, причем — единственное. Больше желаний у него не было.
— Это невыполнимо, — произнес он.
А горизонт молчал.
И новая ночь подходила к концу, они еще не устали друг от друга. Кормчий обещал, что завтра, похоже, они смогут продолжить путь… Под утро Ба заснул, и во сне он решал вопрос: действительно невыполнимо то, что ему надо, или всего лишь непредставимо — как дети Атона в Палестине, как он сам рядом с Великим Домом, как жена вождя данов на его корабле, потом в обнимку с ним на рассвете…
— Госпожа, госпожа!!!
Ба вскочил… Не сразу вспомнив, где он, поспешил к выходу из грота.
Солнце уже светило вовсю, спартанская рабыня тяжело дышала и смотрела умоляющими глазами.
— Вон! — она показала на море.
Но Ба все видел сам. Три корабля надвигались на берег.
— Ты знаешь, кто это? — спросил он ее.
Рабыня покачала головой.
— Нет.
Сзади Елена положила руки на плечи Ба.
— А где Лисия?
— Она пьяна. Они напоили ее неразбавленным вином. Они пили неразбавленное вино.
— В долине Хапи вино — дорогой напиток… — произнес Ба.
Он думал, что делать.
Хорошо бы это оказались финикийцы. Финикийцы не грабят, они торговцы. А если это разбойники? Еще один народ моря. Тогда легенда о вызволении Менелая может помочь, но ее нельзя произносить… Или завлечь их в Кемт и там оставить? Нет-нет, он должен придумать, как выйти из положения сейчас, здесь.
— Не выходите из грота, что бы ни случилось! — сказал Ба женщинам и, не торопясь, пошел вниз.
Чужие воины окружили одинокое суденышко страны Кемт. Их было не так уж много, едва ли больше двадцати. Ба следил за событиями, прячась за выступ скалы.
Третий корабль воткнулся носом в берег, на песок спрыгнул всего один человек, приблизился к своим и крикнул:
— Эй! Откуда вы, новые рабы?
Не получив ответа, он приказал:
