решил покинуть пепел Илиона, кто выбрал плыть на запад? Париса казнили бы хетты: все-таки он был виновником такого позора, гибели процветающего торгового царства; всей своей жизнью и смертью Парис не смог бы заменить ежегодные дары свободного Приама соседней Хеттусе. Эней не хотел бросить друга. Или же Эней тоже жаждал дальнего горизонта, понимая, что на этом проклятом месте вечно будет то слугой железных хозяев, то жертвой народов моря. Все пустое, все соображения. «Я найду ее, истинную Елену!» — сказал Парис. В самом деле, какой еще тебе нужен смысл жизни, если их две?! А Энея толкал в спину копьем дальномыслящий Арес, и Эней не чувствовал острия высшей воли между лопатками.
Они искали красавиц по всевозможным морям. Эней перепробовал девушек из таких народов, о существовании которых не подозревал раньше. Парис находил очередную прославленную диву, убеждался, что она не та, и спешил дальше, все время дальше, быстрее, чтобы успеть до конца отпущенного человеку срока.
Он ощущал кожей, кровью, что, пока он ищет, Елена старится с каждым вечером, и каждое следующее утро уносит маленькую частичку ее красоты.
Из финикийской колонии по прозвищу Карфаген пришлось спасаться бегством. У них правила женщина, и она была недурна. Видимо, в этих краях Афродита не имела власти, а может быть, подшутила Гера; зачем это произошло, Парис так и не понял. Царица Дидона без памяти влюбилась в Париса с первого же гостеприимного взгляда, а он прислал к ней на ложе Энея. Парис разузнал, что финикийцы сливаются телами исключительно в темноте. Эней был принят. Но в итоге обман обнаружился…
— Послушай! — сказал Эней, и Парис вернулся в дождь, к неизвестному берегу, еще одному в путаной череде неизвестных берегов.
— Да?
Эней ждал этого ответа, потому что Парис имел свойство уходить в грезы и не слышать приятеля. Это свойство было с ним и в пастушеской юности, а с потерей Елены усилилось, подчинив все.
— Почему ты решил, что она на западе? Почему мы плывем беспрестанно на запад?
— Я чувствую.
— Что? Что ты чувствуешь? Так мы приплывем к Стиксу, его черные воды затянут нас… Вдруг этот дождь никогда не кончится?
— Я чувствую зов, — отвечал Парис.
Эней любил его. Действительно, по-настоящему ценил и уважал. Он не понимал Париса, и это укрепляло уважение. Но под тяжестью намокшего, пригодного лишь рабам хитона Эней прошептал: «Я больше не могу… Я больше не хочу…»
Парис его не услышал.
…Они высадились на берег Италии, в районе реки, позднее названной Тибр, как высаживались везде, во многих-многих местах. Но тут случилось кое-что особое, странное, чего не бывало с ними в иных землях.
Днем они оглядели окрестности.
А ночью кто-то сжег их корабли. Все. До последнего весла.
Оружие чудом оказалось на берегу в целости и сохранности.
Прошло два года со дня разрушения Трои. Море подчинилось. С позволения Атридесов, используя их корабли, Одиссей создал полупиратскую, полуторговую державу. Он стал воплощением понятия «народы моря».
Их столицей, таинственной, никому не известной, был маленький островок. Одиссей не хотел повторить печальную судьбу предыдущих морских хозяев — Миноса и Приама. Едва накопив богатство, морские хозяева тут же превращались в жертву: Минос для Тезея, Приам для Агамемнона. Одиссею не нужен был привлекающий взоры город на холме. Он, островитянин, выбрал неизвестный клочок земли, окруженный водой.
Местоположение острова подсказал, как ни удивительно, Менелай. Он пару раз останавливался там, чтобы проверить корабли, и однажды застал купца с железом прямо на берегу. Он отнял товар и попользовался женой купца.
Да, да, это был тот самый остров…
Уже здесь, вдали от Агамемнона и Диомеда, Одиссей показал своим людям девушку. Он признался, что вывез ее из Трои, но выдумал, будто купил у мирмидонцев. Он понимал, что теперь нельзя звать ее Еленой. Призрак… Где найти имя для призрака?
«Как называется этот остров?» — спросила Елена Прекрасная.
Одиссей не знал. Его любовь начинала странно грустить в одной из пещер, самой сухой и удобной. Взгляд ее туманился воспоминаниями, и смотрела она всегда на юг.
«Я была здесь…» — пояснила она как-то, хотя Одиссей не требовал никаких объяснений.
«Когда? С кем?»
«Когда была нимфой…»
Менелай не заставил себя долго ждать.
«Как же твое обещание, Одиссей!» — прокричал он с борта корабля, не успел тот вонзиться острым носом в песок.
Менелай тоже не знал названия острова. Он спросил своего престарелого кормчего. Только следующим утром Одиссей ответил девушке, что мореходы Тезея и Ясона, оставлявшие тут запасы для возвращения, а порой и часть добычи, прозвали клочок земли «скрывающим тайное».
На ионическом диалекте Тезея «скрывать тайное» — калипсо.
«Я принимаю это имя», — сказала Елена Прекрасная.
— Почему ты скрывал ее от меня?!
— Я не скрывал. Я ее купил.
— Скажи мне, у кого, и я вырежу ему глаза!
— Я не скажу тебе, у кого купил ее, Менелай.
— Почему?!
— Потому что ты вырежешь ему глаза. А я этого не хочу.
— Ты стал дерзко разговаривать с Атридесами, Одиссей!