прямиком из Бургхёльцли.
— Уже сейчас ночной Манхэттен стал самой яркой точкой земного шара, единственной, которую видно с Марса, — с воодушевлением рассказывал Тесла. — Кстати, я провел опыты и доказал, что марсиане в течение некоторого времени пытаются наладить связь с Нью-Йорком.
— Марсиане?
— Существование марсиан — доказанный факт.
Фрейд, растерявшись, попытался вернуть беседу к интересующей его теме:
— Смерть Корда, наверное, стала ужасным ударом для вас…
— Да, тем более что я работаю над идеей, которая ему бы понравилась.
— Что это за идея? — поинтересовался Юнг.
— Аппарат, способный легко разрушать строения, мешающие плану городской перестройки.
— Замена динамита?
— Речь идет об электромеханическом осцилляторе-вибраторе, который подключается к металлическому каркасу здания и создает резонанс, передающийся от одной детали к другой и расшатывающий всю конструкцию. Я испытал его на доме, который занимал в «Маленькой Италии». Вибрация распространилась на весь квартал. Я вызвал землетрясение… Люди высыпали на улицы, и я был вынужден выключить аппарат, чтобы избежать народного бунта.
Тесла показал гостям коробку величиной с кирпич. Юнг вытаращил глаза:
— Это невозможно… — Он покачал головой. — Такой маленький аппарат не может воздействовать на объекты таких больших размеров.
— Хотите, продемонстрирую? Он в рабочем состоянии. Я могу за несколько минут разрушить Бруклинский мост при помощи трех лошадиных сил и этого вибратора. Я могу прикрепить свой аппарат к небоскребу компании «Метрополитен» и превратить его в гору камней. Сначала осыплется каменная облицовка, затем обрушится огромный стальной скелет.
— Впечатляет.
— Корда также попросил меня защитить его небоскребы от возможных врагов, — продолжал Тесла. — Я обдумываю, как окружить их магнитным ореолом, защищающим от снарядов. Но теперь, возможно, ничего из этого уже не осуществится. Корда мертв, а я изнемогаю под тяжестью долгов.
— Вы восхищаетесь Корда, — сказал Фрейд, — значит, вы не считаете, что он виноват в смерти остальных членов Клуба?
Тесла пристально посмотрел на Фрейда:
— Убитые и в подметки не годились Корда. Зачем ему их убивать?
— Они мешали ему диктовать свои условия в Клубе. А он отличался фанатической приверженностью своей миссии.
— И поэтому лишал людей жизни? Ни на секунду не поверю. Хотите знать мое мнение? Больше всего на свете члены Клуба боятся узнать правду об этом деле.
Фрейд бросил взгляд на Юнга. Тесла подтверждал то, на что намекал Кан: Август Корда невиновен.
— Кстати, — сказал Тесла, — я известил их, что больше не хочу с ними работать. Наградой мне стала неприязнь Моргана, который отказывается финансировать мои новые проекты. Это нормально. Мужланы всегда топчут ногами революционные идеи.
Фрейд улыбнулся. Его тоже отвергали, когда он находил «истоки Нила», то есть решение проблемы, над которой до него билось множество людей.
— Нам нужны такие люди, как Корда, а не мелкие пташки, претендующие на звание его компаньонов, — заключил Тесла. — Настоящее, увы, принадлежит дуракам. Будущее, на которое я работаю, принадлежит нам. Почему вы так интересуетесь смертью Корда?
— Меня волнует безопасность его дочери, — ответил Фрейд.
Тесла многозначительно поднял руку.
— Грейс защищена, пока вокруг нее свет дня, — сказал он. — Для нее, как и для остальных, главную опасность представляет темнота. В ночи Добро и Зло имеют одно лицо. Нельзя отличить врага от друга. Поэтому я изобретаю лампы. — Он склонился к Фрейду и с таинственным видом продолжил: — Однажды мне явилась белая голубка, которую я любил кормить, и объявила о своей скорой смерти. Ее глаза испускали лучи более яркие, чем те, что я когда-либо мог создать при помощи своих приборов. Тогда я понял, что правда — в свете. — Изобретатель выпрямился, перевел пронзительный взгляд с Фрейда на Юнга и, снова посмотрев на Фрейда, прибавил: — Вот почему у меня всегда в карманах зерна, которыми я кормлю голубей… Что ж, я оставляю вас, доктор Фрейд, друзья давно меня ждут. Господа, примите выражение моих самых искренних чувств.
Тесла элегантно поклонился и, не поворачиваясь к ним спиной, удалился.
Фрейд и Юнг вышли из дома на темную улицу и направились к своей гостинице.
— У него фиксация на матери, усугубленная эдиповым комплексом, — сказал Фрейд после паузы.
— Правда?
— Явившаяся ему белая голубка — символ кормления грудью. Лучи, исходящие из глаз птицы, олицетворяют струйки молока, которые он продолжает жаждать.
— Поэтому он не женат? — предположил Юнг.
— Это естественно. Он окружает себя слугами, держащими белые салфетки: они заменяют ему мать. Но он отвергает грудь других женщин, поэтому не выносит вида сережек, которые напоминают ему соски.
— Его бред кажется мне последовательным, — сказал Юнг с улыбкой.
— Он даже хочет сам уподобиться матери, которой ему так не хватает, — продолжил Фрейд. — Поэтому он кормит голубей, ненасытных птиц, численность которых постоянно увеличивается. Для них он неустанно
— Тем лучше для науки, — заметил Юнг.
— Если он не будет лечиться, то закончит свою жизнь, питаясь одним молоком, — заключил Фрейд. — Но главное в этой встрече то, что этот прозорливый человек уверен в невиновности Августа.
— Он страдает навязчивым неврозом, вы же сами только что это сказали.
— Он невротик, это верно, но в то же время — провидец.
Фрейд содрогнулся, вспомнив слова Тесла.
— Проводите меня до Коламбус-авеню, — попросил он Юнга.
— Вы хотите увидеть Грейс? Но она спит!
— У меня плохое предчувствие.
— Я счастлив, что вы начинаете в них верить, — сказал Юнг.
— В кого?
— В предчувствия.
37
Подходя к дому Корда, Фрейд понял не только то, что его предчувствие обоснованно, но и то, что они пришли слишком поздно. Полицейский «форд-Т» стоял у тротуара, дверь в дом была широко распахнута. В холле они столкнулись с Эйлин Дэймон.
— Грейс исчезла! — произнесла она с отчаянием.
Фрейд, перепрыгивая через ступени, устремился вверх по лестнице, следом за ним побежал Юнг.
На втором этаже они обнаружили распростертых на полу полицейских. Они были без сознания. Рядом стояли тарелки с остатками еды и валялись опрокинутые пустые стаканы.
Фрейд опустился на колени и проверил у полицейских пульс, затем вошел в спальню. Там, рядом с другим полицейским, перед пустой неубранной кроватью стоял Герман.
