улыбающиеся и машущие руками шоферы грузовиков, оба клерка в мотеле. Все они понимающе смотрели на Митикицкую:
— Вот едет девушка со счетом один к трем и одна.
Элен потрясла головой и пробормотала:
— Ну давайте, хватайте.
Митикицкая вздохнула и снова принялась набирать воду.
В сорока ярдах от нее, а может быть, и меньше в кустах что-то зашуршало. Элен быстро привстала:
— Эй!
Молчание.
— Здесь кто-то есть? — Элен прислушалась. Муж? Элен приняла все предосторожности по выезде из города. — Норман?.. Луис?., если это вы, то, клянусь, я убью вас. Ну же. Вы меня пугаете.
Тишина.
Митикицкая быстро закрутила бак и пошла к машине. В лесу, в тени деревьев было темно, и она заметила, что пришла сюда какой-то другой дорогой.
Элен услышала хрюканье и посмотрела в сторону кустов. Целую минуту она стояла в оцепенении, глядя широко раскрытыми глазами в темноту леса. Потом она увидела и в ужасе побежала. Кто-то или что- то, очень большое, очень сильное, ломилось за ней сквозь кусты.
Элен Митикицкая, петляя, бежала сквозь густые кусты. В голове у нее крутились сумасшедшие воспоминания о старых фильмах, в которых женщину преследуют в лесу, она спотыкается и вывихивает коленку. Элен не хотелось падать. Ветки трещали за ней. Она ясно слышала тошнотворный, мускусный запах животного. Митикицкая вскарабкалась на дорожную насыпь.
— Черт! — закричала она, поскользнувшись на гравии. Огромная, мозолистая рука схватила ее за коленку. Митикицкая закричала и вырвалась.
До машины было двадцать пять ярдов. Задыхаясь, Митикицкая закрыла окна и двери.
— Черт!
Капот был все еще открыт. В радиаторе по-прежнему не было воды. И поднималась луна.
Элен Митикицкая, тяжело дыша, сидела в заглохшей машине. Окна запотевали. Она сжала живот и быстро раскачивалась назад и вперед.
Хотя Элен в то время ни о чем не подозревала потратила несколько дней на втором курсе, читая о своем преследователе в обязательном курсе антропологии. Он был определенного рода знаменитостью, время от времени украшая обложку реклам того или иного супермаркета. Он также был таинственным главным героем в некоторых дешевых документальных фильмах спекулятивного типа.
Элен взглянула, нет ли синяков на коленях, не зная, что за ней наблюдает Снежный Человек.
— Соберись с силами. Не паникуй, — говорила себе Элен. — Надо залить воду в радиатор, пока не стемнело.
Это был не обычный неуклюжий Снежный Человек, а зверь совсем другого типа.
— Дорога, — подумала Элен вслух. Может быть, удастся остановить кого-нибудь. Но чтобы сделать это, надо выйти из машины.
Тут что-то
Большая Нога понюхал свою лапу, чтобы запомнить запах Элен. Он довольно поднял брови. Она нравилась ему, но ему нравилось еще множество вещей. У него не было хвоста, которым можно было, цепляться или использовать его в каких- то других целях. Он терпеть не мог собак и любил ходить в кино. И именно в кинотеатр для автомобилистов, где смотрят кино, не выходя из машины. Он только что посмотрел «Привидение» и был настроен романтически и, может быть, чувствовал себя немного одиноким.
Он мягко и скуляще завыл.
— Надо выйти из машины и остановить кого-нибудь, — решила Элен Митикицкая.
Так она и сделала.
Элен открыла дверь своей «Веги» 1971 года. Она успела высунуть только одну красивую ногу — и тут большая рука взялась за ручку машины.
Глава VII
Элен встречается с Майком и?
Ночь второго убийства
— Вам что-то нужно, милочка? — спросила женщина, выплевывая кожуру от семечек в чашку, уже полную влажной шелухи.
Женщина была широкой кости, с прической, похожей на улей, и лицом печальной гончей. На ней была блузка с большим вырезом, под которой угадывался сохраняющий формы лифчик. Ее звали Малулу, Малулу Джин.
— Мне?.. о… Нет, ничего, — сказала Митикицкая, почти шатаясь. — Мне надо встретиться с мистером Фенбергом.
— Он занят.
— Он ждет меня… — Записная книжка Элен, казалось, весила тонну. У нее не было сил. И она была вся в синяках. И такая грязная. И, хотя кошелек был тяжелым, она не подумала о том, чтобы по- дожить его на длинную дубовую стойку, отделяющую ее от секретаря.
— Вы не могли бы сказать, что Элен Митикицкая здесь?
Лицо Малулу прояснилось.
— Вы не полька? — спросила она, сплевывая кожуру от очередной семечки.
— Пожалуй, — сказала Элен. — Отец поляк. Мать датско-испанского происхождения.
Малулу нахмурилась, услышав о такой странной смеси.
— Вы наверняка слышали много польских анекдотов, — ее лицо расплылось в улыбке, и она наклонилась вперед: — Помните какие-нибудь?
— Нет.
— Ну же, расскажите, — умоляюще произнесла Малулу, склонив голову набок.
Элен глубоко вздохнула. Спокойно. Только спокойно. Она попыталась говорить вежливо и четко, как говорят с туристами, не знающими английского.
— Я приехала, чтобы встретиться с мистером Фенбергом. Не могли бы вы?..
— Да я все понимаю. Вы, случайно, не старая подружка или что-то в этом роде? — прервала ее Малулу.
— Я ничья не подружка, ни старая, никакая. Я новый репортер. Пожалуйста, мисс, мне хотелось бы… — Элен замолчала на середине фразы, загипнотизированная большой картиной работы Туберского, на которой полулежала обнаженная Флорентина. Вторую стену украшала фреска с изображением великого восстания алликликов в 1854 году. Там гремели взрывы, с людей снимали скальпы и наносили другие увечья. Туберский написал ее в период, когда злился на жизнь. Множество наград, памятных табличек и фотографий висели вокруг лосиных рогов над каменным камином. Иными словами, помещение было похоже на охотничий домик. Элен ухватилась за стойку. — Я… я… Моя машина перегрелась, и что-то гналось за мной, в прицепе остались все мои вещи.
