четырежды быть вторым в соревнованиях претендентов? Кересу удалось последнее.
Я должен быть благодарен Паулю. Если бы не он, на протяжении 1938-1948 годов я бы не сумел так далеко продвинуться в области шахмат. В 1938-м (АВРО-турнир) и 1940-м (чемпионат СССР) Пауль меня превзошел. Напряженная подготовительная работа позволила мне опередить Кереса в следующем году (матч-турнир 1941 года). Еще более напряженная работа в 1947-1948 годах дала мне преимущество в матч-турнире на первенство мира.
Да, чтобы опередить Кереса, надо было сделать многое – он был блестящим шахматистом. Исключительно точный и быстрый счет вариантов, тонкое позиционное понимание, комбинационное зрение и мастерство в атаке, глубокая эрудиция – таковы его шахматные достоинства. И человеческие его качества заслуживают уважения.
Жизнь Кереса была посвящена шахматам. Он играл в турнирах давал сеансы, знал все, что имело отношение к шахматам, много анализировал и много писал, наконец, был шахматным композитором. Он выпустил много книг, в этом отношении следуя старым традициям крупных мастеров. Тогда чего же ему не хватало, чтобы достичь шахматной вершины?
Думаю, в критические моменты Паулю не хватало стойкости характера. Когда он испытывал давление большой силы, он просто-напросто играл ниже своих возможностей. Видимо, у него был и шахматный недостаток – Керес любил открытые начала, он их чувствовал очень тонко. Современные же закрытые дебюты он, конечно, знал, но недолюбливал. Этим пользовались его партнеры.
Иногда наше соперничество принимало излишне резкие формы как это было в 1948 и 1952 годах. Увы, из песни слова не выкинешь! О наших неприятных стычках по молчаливому согласию мы в наших беседах никогда не вспоминали и впоследствии подружились.
Со временем Пауль ко мне «привык» и, демонстрируя свою силу учил меня уму-разуму, «испортив» мне два турнира (чемпионат СССР 1955 года и турнир памяти Алехина 1956 года). Выиграв партию, он не мог скрыть радости и говорил: «Улучшаем счет!»
Как турнирный (не матчевый) боец Керес вряд ли кому-либо уступал на земном шаре. Он трижды становился чемпионом СССР (в 1947, 1950 и 1951 годах), четыре раза подряд был вторым призером в отборочных матч-турнирах претендентов на мировое первенство (в Цюрихе 1953 года, Амстердаме 1956 года, в Бледе – Загребе – Белграде 1959 года и Кюрасао 1962 года). Вот неполный перечень послевоенных международных турниров, где он был победителем: Щавно-Здруй – 1950 год, Будапешт – 1952 год, Гастингс – 1954/55 год Мар-дель-Плата и Сантьяго – 1957 год, Стокгольм – 1960 год Цюрих – 1961 год, Лос-Анджелес – 1963 год, Гастингс – 1964/65 год, Марианске-Лазне – 1965 год, Бамберг – 1969 год, Будапешт – 1970 год, Таллин – 1971 год! У кого еще есть такие же достижения?
Но Пауль играл и в теннис, имел первый разряд и даже был участником чемпионата СССР! Артистически сидел за рулем автомашины, был в курсе всех политических и спортивных событий. Расписание самолетов во всем мире изучил в совершенстве: когда какая-либо шахматная делегация оказывалась за рубежом, маршрут всегда прокладывал Керес – он мог дать любую справку. Он, конечно, был кумиром всей Эстонии; его любили и советские шахматисты и поклонники шахмат во всем мире. Пауль много играл, много путешествовал, и его книги издавались на разных языках.
С возрастом Керес становился общительнее, остроумнее и, пожалуй, добрее.
Последний раз в турнире мы встретились в 1969 году в Вейк-ан-Зее (Голландия). Там я простудился, но продолжал игру в соревновании. Лежу в постели, анализирую на карманных шахматах отложенную позицию с Портишем – трудный эндшпиль… Неожиданно стук в дверь, и входит Пауль: «Ну что, спасаетесь?»
Объясняю, что нашел после долгих поисков одну уникальную ничейную позицию, но как ее получить – не могу придумать. Взял Керес у меня карманные шахматы, подумал и, возвращая шахматы, сказал: «А что, если сыграть так-то?» Посмотрели мы друг на друга, и овладел нами неудержимый хохот – Пауль нашел простой способ получения искомой позиции. При доигрывании Портиш был потрясен – ничья!
Пауль не любил ходить на совещания и заседания, но общественных забот не сторонился. Пригласил я его однажды участвовать в приеме группы гроссмейстеров на высоком уровне. Керес охотно согласился и энергично защищал там интересы шахмат. Последнее время Керес продолжал играть в турнирах, может быть, не так часто, как в молодые годы. Но все любители шахмат прекрасно помнят, что «Матч века» в 1970 году в Белграде закончился в нашу пользу лишь благодаря игре Кереса.
В начале 1975 года Керес победил на турнире в Таллине, а в мае – в Ванкувере (Канада). Играть ему было нелегко – пошатнулось здоровье. Он никогда не жаловался, лишь в ответ на настойчивые расспросы, посмеиваясь, пожимал плечами и слегка раскачиваясь, признавался: «Болят ноги». А о том, что и сердце пошаливало, никогда не говорил: не был нытиком. Внешне он всегда был готов к бою!
Возвращаясь с турнира в Канаде, Керес 1 июня в Хельсинки почувствовал себя плохо, лег в больницу, и через четыре дня большого шахматиста не стало. После смерти Александра Алехина в 1946 году это самая большая потеря, которая постигла шахматный мир (А. Рубинштейн умер позднее Алехина, но страшная болезнь заживо похоронила Рубинштейна значительно раньше).
Каким Пауль пришел в шахматы – прямым, сдержанным, благожелательным, безмерно преданным любимому делу, – таким он и ушел, разве внешне чуть отяжелевшим, но умудренный опытом, оставив любителям шахмат свои партии, аналитические труды и добрую память о себе как о бесстрашном бойце.
Павел Петрович (к 75-летию П. Кереса)
Постепенно он привык к этому обращению; понял, что к нему относились дружелюбно и уважительно. Да, в Советском Союзе Пауль Керес был популярен, его любили – и не только у нас, но и за рубежом.
Познакомились мы в 1938 году в Амстердаме, во время АВРО-турнира, где играли 8 сильнейших шахматистов мира. Керес и Файн поделили первое место.
Тонкий и стройный Пауль был неразговорчив. В гостях у арбитра турнира Г. Кмоха Керес не сказал ни слова. «Каменный гость», – заметила хозяйка дома… Всегда подтянутый, застегнутый на все пуговицы, неторопливо записывающий ходы каллиграфическим почерком – а шел ему всего 23-й год…
Еще за два года до АВРО-турнира Керес не получил приглашения на знаменитый турнир в Ноттингеме. Но в 1937 году он блестяще победил в турнире в Земмеринг-Бадене, и шахматный мир оценил молодого эстонца по достоинству.
Керес взошел на шахматный Олимп сравнительно поздно. Он мало действовал как шахматист-практик, а увлекался игрой по переписке. Да это и понятно – в маленькой Эстонии у него не было достойных партнеров. Но игра по переписке (несомненно более глубокая, нежели игра за доской), с одной стороны, помогала Кересу лучше понять суть шахмат, а с другой?
В шахматах нередко возникают неожиданные ситуации; шахматист-практик отрабатывает способность быстрого к ним адаптирования. При игре по переписке можно не торопиться, предпринимать быстрые, решительные действия необязательно. Керес стал практиком, когда ему было уже около 20-ти лет. И на протяжении всей своей шахматной жизни, когда он неожиданно оказывался за доской в трудной ситуации, не всегда быстро ориентировался.
Первоначальный период деятельности Кереса, ограниченный национальными рамками и игрой по переписке, привел к тому, что молодой шахматист придерживался старомодных дебютных схем. Кеpec неуверенно себя чувствовал в закрытой игре, когда фигуры малоподвижны. Но в открытой и полуоткрытой – был просто очарователен… Это импонировало широкой шахматной публике, и шахматный художник Керес пользовался симпатиями во всем мире. Да, не раз Пауль выигрывал и у меня красивой, стремительной атакой…
Эстония стала советской республикой, а Пауль – советским гроссмейстером. Его новые коллеги (да и все советские шахматисты) отнеслись к нему весьма дружелюбно. Но началась война, и Керес оказался в нацистской оккупации. Что делать? В шахматы играть надо! И Керес (вместе с чемпионом мира Алехиным)
