Он скрылся в темноте внизу, не успели они спросить, далеко ли деревня. Как вдруг вышли на хижину. Внутри мигал свет, слышалось блеянье коз и овец. Чуть поодаль Педро заметил джип. Миссис Каллендер поймала себя на мысли: «Как же он забирается сюда на машине?» — но быстро вспомнила о серьезности своего визита.
— Pregunteles,[58] — прошептала она Педро, показав на группу темных фигур справа. Скотным двором смердело невыносимо. Педро отошел от нее к людям, а она бросила взгляд наверх и увидела небо — однородно черное. Ни единая звезда не пробивалась сквозь неохватный полог туч. Да, вдалеке над невидимым морем, показалось ей, одна сияет, но это может быть и корабль. Накидку она взять забыла и теперь дрожала.
Дом стоял впереди, во главе деревни. Сквозь открытую дверь миссис Каллендер различала фонарь — самый яркий огонь вокруг. Когда они с Педро подходили к дому, во тьме незаметно исчезли несколько собак. Педро позвал:
— Сеньор! — и появился мистер Ван-Сиклен.
— Боже правый! — воскликнул он, увидев их на пороге. — Что вы здесь делаете?
Миссис Каллендер, оттолкнув его, прошла в комнатушку. Там стояли стул и заваленный бумагами стол, а в углу на полу лежал матрас. И повсюду — огромные марокканские корзины, наполненные кусками камней. Свет резал ей глаза.
— Где моя дочь? — спросила она, проходя к двери в смежную комнату и заглядывая внутрь.
— Что?
Она посмотрела на археолога; впервые за все время их знакомства он казался по-настоящему встревоженным, даже испуганным.
— Шарлотта. Где она?
Лицо его не изменилось. Похоже, вопрос его даже не коснулся.
— Понятия не имею. Я высадил ее сегодня рано утром на Бульваре у французского консульства.
Миссис Каллендер помедлила, не вполне уверенная, что он говорит правду. Поэтому археолог взял бразды в свои руки:
— Уместнее было бы спросить, где мсье Ройе. Вы
— Мсье Ройе? Ну разумеется, нет! Разве он не с вами?
Археолог беспомощно пожал плечами.
— Боюсь, что нет. Я вообще не знаю, что происходит. Но мне это не нравится.
Миссис Каллендер села боком на жесткий стул. На какую-то секунду ей почудилось, будто море гораздо ближе, чем следует.
— Он вышел пройтись вчера сразу после ужина. Там били какие-то барабаны.
Она поднесла руку к голове. Как часто бывает в моменты огромной усталости, она чувствовала, что исход этой сцены знала заранее, и хотя сама присутствовала в ней, сцена все равно будет продолжаться и завершится без ее участия. Мистер Ван-Сиклен залезет в карман брюк, вытащит пачку сигарет, вытряхнет одну, подожжет ее и подержит немного спичку, прежде чем задуть, — что он и проделал лишь через долю секунды после того, как она поняла, что он так поступит. И умолкать не будет:
— …но я даже не знаю, что, черт побери, делать. Хуже всего то, что все туземцы твердят, что никогда его не видели. Они не знают, что такой человек вообще существует. А я вот уверен, что они врут. Слишком единодушно. Думаю, он вообще не возвращался. Одеяла на его матрасе вон там… — он показал на смежную комнату, — …остались нетронутыми. Я заметил только сегодня утром, когда приехал из города. Я думал, он еще спит.
Она ничего не ответила, поскольку чувствовала, что уже слишком его опережает. В этот миг реальность убогой комнатки и ветра снаружи потускнели. Гораздо отчетливее стали произнесенная фраза, жуткий образ, но миссис Каллендер не могла припомнить ни фразы, ни образа, который та вызвала, — только краткий ужас, охвативший ее в тот миг.
Она поднималась, шла к двери.
— Мне что-то нездоровится. — Чтобы сказать это, потребовались чудовищные усилия.
Снаружи морской ветер ударил ее в лицо. Она несколько раз глубоко вдохнула. Из дверей донесся голос мистера Ван-Сиклена — заботливый:
— С вами все в порядке?
— Да, — ответила она.
— Вы там осторожнее. Рядом с вами по краю утеса натянута колючая проволока.
Все сошлось. Все сказано. Осталось лишь одно — дышать глубже, стоя лицом к морю. Разумеется. С проволочной петлей на шее. За скалой. Через минуту или две она вошла в дом.
— Лучше?
— Если бы можно было что-нибудь выпить… — изнуренно вымолвила она. (Она не могла ему сказать: «Я не виновата. Вы сами вложили эту мысль мне в голову», — потому что признать даже такое означало бы утвердить свою вину прочно и навсегда.)
— Виски, вы имеете в виду? Или воды?
— Думаю, виски.
Пока она пила, он сказал:
— Первым делом с утра отправим за ним поисковую партию. То есть, если он сам ночью не объявится. Теперь я отвезу вас обратно, чтобы вам не пришлось идти по склону. И мне кажется, сегодня же будет разумно известить comisaria.
Она страдальчески улыбнулась:
— Полиция здесь не очень пригодится, правда?
— Этого никогда не знаешь, — ответил он, надевая куртку. — Он может лежать всего в полумиле отсюда со сломанной ногой.
И снова миссис Каллендер улыбнулась: она была просто уверена, что это не так. Он тоже в этом уверен, подумала она, но теперь, когда и она расстроилась, он может себе позволить притворство.
— Ну что, двинемся? — спросил он.
Ветер дул, огромная черная туча с моря накрыла собой все. Археолог поддерживал ее рукой за талию, пока они, спотыкаясь, спускались по склону. Она не думала ни о чем и позволяла себе его толкать, когда они огибали валуны.
Вот они уже сидели в джипе. У подножия горы Педро вылез.
— Поедете в своей машине? — спросил мистер Ван-Сиклен. — Там будет удобнее, видимо.
— Нет. Воздух — то, что мне нужно.
Эль-Менар быстро оставался во тьме у них за спиной.
Оттуда, где он лежал, было бы слышно, как стихает рев двух моторов, как его топит неохватный гул моря; были бы видны даже крохотные красные точки стоп-сигналов, что удалялись по пустынной равнине. Были бы, если б за него все не оказалось решено двадцатью одним часом раньше. В ярком свете луны он сидел с ребенком на колене (ибо она была всего лишь ребенком) и показывал ей свои золотые часы. Почему-то — может, просто от вида этого невинного зверька, державшего плоскую золотую игрушку в татуированных ручках, — на ум ему пришла фраза, которую он никак не мог припомнить в вечер своего приезда. Он замурлыкал ее себе под нос, и в тот же миг на детском личике отразился ужас, когда она, взглянув поверх его плеча, увидела, что сейчас произойдет.
— Le temps qui coule ici n?a plus d?heures, mais, tant l?inoccupation de chacun est parfaite…[59]
В этот раз он бы мог ее закончить.
Замерзшие поля
перевод Д. Волчека
