– Обещаю, – решительно сказала Лесли.
10
Подруге и соседке по комнате Клэр, Дейзи О'Мэлли, никогда не везло в любви. Ни в начальной школе, где мальчишки – в том числе и тот, к которому она питала самые нежные чувства, – дразнили ее Большеротой, ни в старших классах, когда при виде стройного блондина Чака Макдугалла ее каждый раз бросало в дрожь, ни здесь, в Кэмдене.
Оливер Мелвин пришел к ней всего на два свидания: на первое ее пригласил он, правда, без особого энтузиазма, на второе – она его. Они даже ни разу не поцеловались, погуляли за ручку, и все. Роберт Стринджер, окончивший колледж в прошлом году, так и не узнал о ее существовании, а Харальд Уэлч, к которому она внезапно воспылала страстью в начале текущего семестра, сегодня в ответ на ее пылкое признание ответил вежливым отказом.
– Понимаешь, – пробормотал он, пряча глаза и нервно похрустывая костяшками пальцев, – мне очень жаль… Но видишь ли… я не создан для… ну, для постоянных отношений с девушками…
Как же, не создан, подумала Дейзи, глотая обиду и в отчаянии стискивая зубы. А в позапрошлом семестре целый месяц гулял с Хилари. Просто я тебе не нравлюсь, вот и все. Так бы и сказал, я бы все поняла…
– Ты симпатичная девчонка… правда-правда, – продолжал Харальд довольно неубедительно. – Будь я другим, тогда бы с удовольствием… с большим удовольствием… Прости, но ничего хорошего у нас не выйдет. Лучше и не пробовать, а то потом обоим придется страдать…
И что я в нем нашла? – размышляла, бредя по занесенной первым снегом аллее, Дейзи. Все называют его треплом. Хилари бросила, потому что он достал ее своим занудством. Я прекрасно обо всем этом знаю, но люблю его и не представляю, как жить дальше.
В «Крамбли» полным ходом шла вечеринка. Оттуда доносилась громкая музыка, а здания учебных корпусов белели во тьме, храня торжественное молчание. Дейзи долго бродила среди них, снова и снова прокручивая в памяти разговор с Харальдом, потом, обозлившись на все и вся, а в первую очередь на себя и свою неудачливость, решительно направилась в сторону общежития с намерением утопить в пиве свое неутешное горе.
Опьянение наступило внезапно, после трех стаканов, осушенных один за другим. Слегка пошатываясь, Дейзи «стрельнула» у одного из приятелей пару сигарет и направилась наверх, в свою комнату. Она не курила, даже не знала толком, как это делается, но сейчас ощущала острую потребность одурманить себя еще и табаком, чтобы крепче и быстрее уснуть и до утра не вспоминать о Харальде и собственном позоре.
Пепельниц в их комнате не было – Клэр тоже не курила, – и Дейзи, соображая во хмелю весьма и весьма туго, решила использовать для смахивания пепла картонную подставку для стаканов. От первой сигареты ей стало дурно, но, действуя по инерции, она закурила вторую, отчего ее мозг практически отключился и до ужаса захотелось забыться сном. Кладя тлеющую сигарету на подставку и вытягиваясь на кровати, Дейзи уже не отдавала себе отчет в том, что делает…
Оливер уже спал, когда из коридора послышался истошный крик:
– Пожар!
С детства привыкший сохранять самообладание в любой непредвиденной ситуации, он тут же вскочил с кровати, схватил джинсы и, на ходу их надевая, вылетел из комнаты. Кричали на втором этаже – теперь целый хор женских голосов. Одна из девиц истерически визжала, а какой-то парень перепуганным фальцетом требовал немедленно вызвать пожарных.
Считанные секунды спустя Оливер уже подбежал к охваченным паникой студентам, сгрудившимся у двери, из-под которой валил темно-серый дым. Только бы успеть! – стучало у него в мозгу. Только бы никто не пострадал!
Выбив дверь ударом ноги, он бесстрашно нырнул в объятую огнем комнату. Горел деревянный столик у окна, ковер на полу, занавески на окнах. Жадные языки пламени уже подбирались к ножкам кровати, на которой лежала бледная как полотно худенькая девчонка.
Оливер узнал ее. Дейзи О'Мэлли. В прошлом году они познакомились на одном из праздников, может даже перед Рождеством. Ему приглянулись ее небесно-голубые глаза и детски наивный взгляд, но он быстро потерял к ней интерес. Бог знает почему. На второе свидание она пригласила его сама, на третье ему идти не захотелось.
В то самое мгновение, когда ножки кровати охватил огонь, Оливер схватил Дейзи на руки и выскочил из комнаты. Девушка не шевелилась и не открывала глаз, но была теплой и, скорее всего, живой.
Опустив ее прямо на пол в коридоре, Оливер пощупал ее пульс и выдохнул:
– Слава богу.
Только минуты через три, когда Дейзи наконец очнулась, а ее кровать уже пожирал огонь, в коридор ввалились пожарные.
Вокруг бившейся в истерике Дейзи суетились медсестра и стая подружек. Пожар потушили, и обгоревшая комната смотрела на перепуганных студентов черной зияющей дырой, будто в чем-то укоряя. Клэр рыдала, глядя то на чуть было не погибшую подругу, то на Оливера, то на разрушенное огнем жилище. Курт прижимал ее к груди, гладил по белокурой голове и бормотал какие-то неразборчивые утешительные слова.
На Оливера многие поглядывали – девчонки расширенными от ужаса и восторга накрашенными для вечеринки глазами, парни виновато, словно извиняясь за то, что не вбежали в комнату раньше, когда опасность еще не нависала над Дейзи настолько реально. Еще раз взглянув на рыдающую девушку и решив, что скоро она придет в норму, он уже собрался возвратиться к себе, когда в коридоре появилась Лесли.
Она не сразу увидела Оливера. Но с самого первого мгновения искала глазами его одного. Они горели у нее лихорадочным огнем, губы были бледные, рот чуть приоткрыт. Оливер смотрел на нее и мысленно благодарил Бога за то, что она пришла, за то, что вообще есть на земле.
– Оливер! – вырвалось у нее, когда их взгляды наконец встретились.
Не понимая, что с ней происходит, не замечая никого вокруг, она сорвалась с места, с ошеломляющей быстротой подскочила к нему и бросилась ему на шею, повторяя:
– Оливер… Оливер…
Он обнял ее за тонкую талию, крепко прижал к себе и уткнулся носом в ее черные ароматные волосы. В эти минуты для них не существовало ни «Крамбли», ни толпы наблюдателей, ни пожара, ни сведшего и разлучившего их пари. Было лишь тепло, которым они щедро согревали друг друга, и безграничная любовь.
– Лесли… – прошептал Оливер, когда она медленно разжала руки, отстранилась и устремила взгляд в пол. – Как здорово, что ты пришла. Спасибо тебе, милая, спасибо…
Он взял ее за руки и заглянул ей в глаза. В них блестели прозрачные хрусталики слез.
– Ты плачешь? – Оливер опять притянул ее к себе и обхватил за талию. – Девочка моя, все в порядке. Дейзи жива, ты только посмотри на нее.
Лесли медленно повернула голову и взглянула на притихшую девушку. Теперь та сидела, прислонившись спиной к стене, и пила какое-то растворенное в воде лекарство. Ее глаза были красные и испуганные, а губы, и без того крупноватые, распухли от крика и плача.
– Она могла погибнуть, – произнесла Лесли еле слышно.
– Могла, но не погибла, а это самое главное, – ответил Оливер, стараясь держаться бодро и уверенно. – Опасность позади, надо радоваться.
– Она могла погибнуть, – повторила Лесли еще тише, словно не услышав его слов. – И ты вместе с ней… – Ее губы задрожали, глаза стали огромными и черными, как непроглядная ночь. – Я не пережила бы этого, – добавила она на выдохе. – Сошла бы с ума…
Ей следовало помочь – отвести в комнату и успокоить, уложить спать. Но Оливер, ослепленный внезапным счастьем, смотрел на нее и улыбался как последний идиот.
– Просто сошла бы с ума, – вновь прошептала Лесли, поворачивая голову и останавливая взгляд черных глаз на Оливере.
Тот выпрямился, порывисто обнял ее, поцеловал в макушку, в лоб, в губы.
