ничего не скрывал. Анжелика видела округлость грудей и твердые выпуклости сосков, стройные обнаженные ноги и влажные бедра, облепленные тонкой материей.
Ей показывают, что такое секс, подумала Анжелика. Она с болью видела, что Наташа получает удовольствие от этой – продуманной и одновременно небрежной – демонстрации. Ей казалось, что Наташа и рада ее потрясению, и в то же время совершенно безразлична к ее реакции. Анжелика не могла понять, в чем смысл этого представления – вызвать зависть или служить предупреждением, предупреждением о том, что отныне ей, Анжелике, надлежит знать свое место. Как бы там ни было, но в этот момент она была потрясена красотой Наташи. Наташа казалась ей чуть ли не богиней.
– Томас сейчас спустится, – со вздохом проговорила Наташа. – Анжелика, скажи это Жюльетт.
Томас Корт действительно спустился, но только через час.
– Вы не могли бы не курить? – обратился он к Жюльетт, распахивая окно. – Анжелика принесла вам кофе? Хорошо. А теперь – чем могу быть полезным?
Жюльетт неторопливо оглядела Корта с головы до ног. Она поняла, что эта стерва Анжелика намеренно скрыла от нее правду. Его приход был полной неожиданностью для Жюльетт. Она встречалась с Кортом только один раз – на вечере у Генри Фокса, и теперь внимательно его изучала. Жюльетт поняла, что Корт заранее рассчитал свое появление и поведение. Он вел себя как хозяин, как муж, как человек, находящийся в собственном доме, и – это было очевидно – как любовник.
Он был нарочито небрежно одет, словно натягивал одежду в спешке. Он был небрит, а когда прошел мимо нее, она поняла, что он и не думал принимать душ после любовных утех. Ее ноздри уловили слабый, но явственный запах, и Жюльетт поняла, что он намеренно принес с собой запах секса.
Она ощутила ревность и боль. Корт, несомненно, наблюдал за ней в ожидании именно этой реакции, и поэтому на ее лице не отразилось ничего, что могло бы выдать ее.
–
– Да, боюсь, что знает.
– Ну а я боюсь, что мне придется подождать до тех пор, пока она не выйдет.
– Как вам будет угодно, – невозмутимо ответил он. Жюльетт поджала губы. Этот короткий диалог многое ей сказал – и не только о том, что Томас Корт знает о ее отношениях с Наташей. В конце концов, это признание из Наташи было вытянуть нетрудно. Она поняла также и то, что Корт пытается вежливо ее выпроводить.
– Я приехала потому, что видела новости по телевизору, – быстро проговорила она. – Я хотела выразить сочувствие вам обоим. Это было ужасно!
– Ужасные вещи порой случаются.
– Надеюсь, ваш мальчик оправился от потрясения?
– Вполне. Он сейчас спит. Врач зайдет попозже. Физически он не пострадал, у него только небольшой порез. Но вы, наверное, представляете себе, какой он испытал шок.
Он помолчал, потом, словно придя к какому-то решению, сел напротив нее на белый диван. Интересно, подумала Жюльетт, знает ли он, что этот диван выбирала я?
– Я думаю, для Джонатана будет лучше уехать отсюда, – уверенно продолжал Корт. – Думаю, месяца три в Англии со мной и Наташей – и он окончательно придет в себя.
Этот человек не теряет времени даром, подумала Жюльетт, его заявление – вызов на поединок.
– Я тоже в этом уверена, – сухо ответила она. – Значит, вы решили не откладывать отъезд?
– Я не могу изменить свои планы.
– Не можете? Мне кажется, Наташе нужно время, чтобы прийти в себя.
– Видите ли, на самом деле Наташа менее уязвима, чем кажется. У нее гибкая психика.
Жюльетт вспыхнула. В этом спокойном замечании она расслышала предупреждение. Оно было предназначено для того, чтобы показать, что Корт знает Наташу лучше, чем она, и это ее задело. Она твердо встретила его взгляд и сказала:
– Я знаю, что Наташа уезжает с вами на съемки на три месяца. Я к этому готова.
– Готовы?
К ее удивлению, в его голосе слышалось сочувствие. Он встал, поправил картину на стене. Спокойствие ему не изменило.
– Это прекрасная роль для Наташи, – заметил он после минутного молчания. – Скажите, она показывала вам мой сценарий?
– Нет, – ответила Жюльетт, зная, что он истолкует это как проявление слабости. – Однако роман я читала и вашего мнения о роли не разделяю. Элен мне не нравится. Собственница, мазохистка и ханжа.
– Согласен, особенно к концу романа. Я чувствую, что автор пребывал в некоторой растерянности. В героине есть намек на более интересную личность, но только намек. Анна Бронте одновременно и следует установлениям своего времени, и бросает им вызов. – На лице у него появилось усталое выражение. – В любом случае роман не имеет особого значения. Я не делаю чистых экранизаций. В целом я довольно пренебрежительно отношусь к творчеству сестер Бронте, за исключением одного романа – не этого, – и меня всегда раздражало это истерическое преклонение перед ними. За исключением Эмили, сестры Бронте писали заурядные женские романы.
– Я тоже так считаю, – согласилась Жюльетт.
– Мой сценарий имеет лишь отдаленное отношение к роману. Я внес существенные изменения. Например, я полностью изменил финал.
