смутной тревоги. Словно где-то в подкорке звучал тихий, но очень знакомый щелчок, тело напрягалось, а в голове прояснялось до звона. Тогда он впивался в объект взглядом, подмечая малейшие нюансы жестов, слов и обрывков фраз.
Сейчас, несмотря на то что девушка двигалась быстро, он видел все как при замедленной съемке. Вот она встала, сунула руку в карман, вытащила из него маленький синий флакон из-под духов и протянула ему:
– Вот.
– Это что?
– Нашла под окном в траве. Думаю, кто-то потерял. Я же говорила, сущий пустяк, надо было сразу хозяйке отдать, да я забыла.
Лямзин взял флакон платком и положил на стол.
– Идите руки вымойте на всякий случай, – мрачно сказал он.
Александра по своему обыкновению открыла рот, чтобы возразить, но, увидев его лицо, промолчала и пошла мыть руки.
– Это важно? – прокричала она из туалета. – Кстати, флакончик коллекционный, такие духи дорого стоят. Штучная работа.
Лямзин склонился и принюхался.
– Странный какой-то запах, что-то он мне напоминает…
– Давайте я попробую понять. М-м, какой изысканный аромат!
Она томно закатила глаза.
– Очень информативно. Если, кроме этого, у вас все, то плохой вы нюхальщик. Или как там в парфюмерии эта должность называется.
– Дегустатор запахов. Очень хлопотная профессия, между прочим. Мало того, что все время нос надо беречь, никаких ринитов и аллергий, так еще и мыться порой неделями нельзя.
– Это еще почему? – с подозрением поглядел на Александру Лямзин, ожидая подвоха.
– Потому что на себе проверяют, как новый образец одеколона или дезодоранта отбивает неприятный запах.
– Да ладно! Шутите?
– Серьезна, как никогда. Я читала об этом. Слушайте, а пить вы что-нибудь принесли?
– Ах, да. Вот кофе. – Он придвинул ей два закрытых пластиковых стакана на выбор. – Черный и с молоком. Какой будете?
– Черный. – Александра открыла крышечку, насыпала сахар из пакета и помешала ложкой. Попробовав, поморщилась. – Растворимый. Бе-е.
– На вас не угодишь. Пейте, что есть. Еще что-нибудь вспомнили?
– Не-а. Потом уже все у вас на глазах происходило.
Он, обжигаясь, выпил свой кофе, одновременно записывая что-то в блокноте и разыскивая номер в памяти телефона. Потом отставил стакан и выскочил в коридор.
Звонил Плановой. Новость была неприятная: Коновалина пыталась покончить с собой.
– Накануне она просила о втором свидании с племянником, но ей отказали. Судя по всему, суицид был вызван именно этим, точнее, желанием добиться своего. Да, и еще. Ты помнишь, о чем я тебя просил? Поторопись, черт возьми! Время работает против нас, ФСБ на хвосте висит, не сегодня-завтра дело заберут. А если денежки найдут – тогда и слава и премиальные им достанутся. А нам – шиш. Мы, получается, лапками вхолостую помахали.
– Почему вхолостую, – хмыкнул Лямзин, – почву мы им подготовили и удобрили. Бери и сажай.
– Правильно понимаешь, – подобрел Плановой. – Чувствую, мы где-то рядом с отгадкой. Так что поживее. Напрягись. Да, и подъезжай сейчас ко мне, у меня для тебя информация имеется. Конфиденциальная, не по телефону.
Лямзин досадливо крякнул и сунул мобильник в карман.
– Александра, – окликнул он ее с порога, заметив, что девушка стоит, глядя в окно. – Мне нужно уехать. Ненадолго. Не будете скучать без меня?
Она пожала плечами:
– Постараюсь.
Что-то в ее озорно блеснувших глазах ему не понравилось, и он предостерегающе повысил голос:
– Только прошу вас, никуда не лезьте! Никаких самодеятельных расследований!
Она улыбнулась в ответ, и он, махнув на прощание рукой, ушел.
Конечно, Плановому хорошо говорить – это же не ему бегать как Савраска. И хотя чувство близости отгадки и у него самого есть – ощущения-то к делу не пришьешь! Здесь факты нужны. Он завел автомобиль, тронулся, но, успев краем глаза заметить расстроенного чем-то Остапа, тут же ударил по тормозам.
– Эй, подойди-ка сюда, – позвал он и, не дожидаясь, пока парень двинется с места, выскочил из машины сам. – У меня к тебе пара вопросов есть. Ответишь?
– Задавайте.
Остап опасливо покосился на Лямзина и тут же опустил в землю глаза.
– Ты с Амандой ранее был знаком?
От неожиданности Остап вздрогнул, и щеки его налились пунцом. Он откровенно растерялся и не мог быстро сообразить, что ответить.
– И что молчим?
– Откуда вы знаете?
– Мы много чего знаем, – сурово сдвинул брови Лямзин и тут же улыбнулся. – Парень, ну не надо считать меня дураком. Я перехватил твой взгляд, брошенный на нее украдкой, – это раз. И второе – она слишком нарочито тебя не замечает. Так что вас связывает?
– Я… Она… Ну, нравится она мне, – наконец признался Остап.
– А она об этом знает?
– Да.
– Почему же вида не подает?
– Наверное, из-за него, – Остап мотнул головой в сторону дома. – Из-за Макса этого. Урода.
И он отвернулся, уставившись в ограду.
– Да-а-а… – протянул Лямзин. – А почему – урод?
– Следил я за ней. А получилось, что и за ним. Не любит он ее, голову только зачем-то морочит!
– А зачем ты вчера в дом пришел? О пицце не надо, это мы уже знаем.
– Из-за Аманды, да. Хотел поближе к ней оказаться.
– Почему именно к тебе попал заказ? Ты что, в пиццерии единственный разносчик?
– Шутите? – Остап интуитивно чувствовал: Лямзину что-то известно, и лучше не врать. Но в то же время он панически боялся сболтнуть лишнее. – Я за то, что напарник мне заказ отдаст, ему чаевые пообещал. Знать бы заранее, чем все кончится…
– Так и все-таки – зачем сюда явился? Только на Аманду полюбоваться?
– Нет. Хотел хахаля ее перед ней разоблачить. Уцепилась за него. А он не любит ее! – неожиданно зло выкрикнул Остап.
И, поскольку Лямзин, не споря, молча смотрел на него, уже спокойней добавил:
– Рано или поздно это должно было произойти. Каждый раз, когда я оказывался рядом с этим домом, я вешал им на ручку калитки рекламку нашей пиццерии. А иногда – в почтовый ящик кидал.
– Ясно. Ну ладно, мне пора ехать, позже поговорим.
Едва машина Лямзина скрылась за поворотом, Остап вскочил и начал нервно озираться по сторонам. Заметив, как на одном из окон колыхнулась штора, он решил, что кто-то следит за ним, и принял нарочито беспечный вид. Насвистывая, он пошел вдоль изгороди сада, но, скрывшись из зоны видимости, ускорил шаги. Он шел все быстрее и быстрее, пока не перешел на бег. Только когда дом скрылся из виду, Остап остановился и перевел дух.
Пятнадцать минут назад ему позвонил мужчина и, не вдаваясь в подробности, сообщил, что его тетя, Коновалина Роза Марковна, пыталась покончить с собой. Вскрыла себе вены, потеряла много крови, но ее спасли, и сейчас она в тюремной больнице.
