– Ваше, вашей жены. В общем, все близкие и знакомые вам люди.
Алексей пожал плечами:
– Да по-разному. В основном осуждали. Как же – неравный брак!
– А вас это не смущало?
– Противно порой было. Но строить свою жизнь в угоду мнению окружающих я бы ни за что не стал.
– А мне вот еще что интересно. В то злополучное утро вы принесли жене кофе в постель. Или я ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь.
– Я этого не понимаю.
– А чего тут понимать? Пошел на кухню да сварил кофе. Обычное дело.
– Вам не кажется это странным?
– Чего же тут странного?
– Когда приносят кофе в постель, подразумевается, что будет приятное утро и хороший день.
– Естественно.
– То есть, если вы не имеете прямого отношения к исчезновению вашей жены, то можно предположить, что был какой-то толчок. У вас произошла накануне ссора?
– Да что ж меня все хотят убедить, что я ссорился с Кирой. Нет! Не было у нас никаких размолвок. Никогда.
– Вы не понимаете, – Лариса напряженно наклонилась через стол, вглядываясь в глаза Алексея. – Если была ссора, значит, возникла какая-то минутная вспышка. Толчок. Состояние аффекта, если хотите. Но не обдуманный план. А вам вменяется именно наличие преступного умысла.
Лес молчал, не отвечая. Взгляд его был рассеянным и ничего не выражал. Странное равнодушие к собственной судьбе, абсолютно не понятное Ларисе. Она даже не могла точно сказать, чего больше ей сейчас хотелось: взять его за плечи и как следует встряхнуть или двинуть чем-нибудь тяжелым, чтобы он наконец проснулся. Но вместо этого она стала терпеливо растолковывать Лесу, в чем состоит ее мысль.
– Если убийство было совершено не в порыве, под воздействием эмоций, значит, это продуманное действие. Скажите, Алексей, у вас был план убить свою жену?
Лес вздрогнул.
– Нет, – подавленно ответил он.
– Вот! – удовлетворенно сказала Лариса. – А судить вас будут именно за это. Кстати, кому принадлежала идея провести время в Австралии?
– Я вас не понимаю.
– Я хочу знать, кто первый предложил после вступления в права наследства остаться отдохнуть на побережье?
– Не понимаю, что в этом преступного. Ну остались мы на какое-то время, и что с того?
– У вас ведь производство, вам следовало бы поторопиться в Москву.
– Работают же сейчас без меня, ничего страшного не происходит.
– И все-таки кому первому в голову пришла эта идея?
Алексей пожал плечами:
– Да не помню я уже. Кажется, обоим одновременно. Кто-то из нас мысль начал, другой закончил.
– Вы зря так легкомысленно улыбаетесь. Следствие располагает собственноручно написанной вами распиской о получении в долг очень большой суммы денег.
– И сколько же конкретно, разрешите полюбопытствовать?
– Называется миллион долларов.
– Бред. Я такой суммы в глаза не видал и никаких расписок не писал.
– А на меньшую сумму писали?
– Никаких не писал, – вспылил Лес. – Проведите графологическую экспертизу, в конце концов, и все станет ясно.
– Ну да, ну да, – задумчиво пробормотала Лариса. – Конечно, все будет сделано, и графологическая экспертиза – тоже. Но вот результат, боюсь, окажется несколько неожиданным для нас.
– А точнее?
– Не в нашу пользу.
– Откуда такая уверенность?
– Понимаете, Алексей, эту записку прислали по почте. Дескать, для того, чтобы помочь следствию и объявиться потом в качестве свидетеля. Если это подделка – то вообще непонятно, зачем человеку делать столько бессмысленных телодвижений. Если он, конечно, не псих.
– Мне версия с психом нравится больше.
Лариса задумчиво покачала головой:
– У меня на этот счет есть большие сомнения. Попробуйте все-таки вспомнить, когда вы это могли написать и при каких обстоятельствах.
Два года назад. Июнь
«Когда я читаю «Бхагавад-Гиту», я спрашиваю себя, как же Бог создал Вселенную? И все остальные вопросы кажутся излишними», – Лика, дочитав страницу, отложила книгу и закрыла устало глаза. Неделя выдалась бурная, клиенты все как на подбор – психи. То ли звезды так расположились, то ли просто не судьба спокойно после Лондона в работу втянуться.
Она вздохнула и посмотрела на часы.
– И куда это Кира запропастилась? – вглядываясь в конец аллеи, тоскливо протянула она. Две женщины преклонного возраста брели с мелкими, похожими на крыс, собачками на поводках и увлеченно о чем-то болтали.
Лика, прикрыв лицо книжкой, зевнула и откинулась на спинку садовой скамейки. Хорошо бы сейчас немного вздремнуть, но жесткая скамья да праздные гуляки не позволяли об этом даже мечтать.
– Здрасте, – вдруг раздалось прямо над ее головой.
– Рома?! Черт, ты меня испугал.
– Не черт испугал, а студент четвертого курса факультета журналистики Роман Максимович Королев.
Он со всего маху плюхнулся рядом с Ликой на скамью и, положив на колено ногу в роликовом коньке, задрал штанину.
– Разбил коленку, – потирая ушибленное место, сообщил он. – Ходят тут всякие с детьми и собаками, покататься нормально не дают.
– Где ж им еще ходить? А ты б под ноги смотрел, вот и не споткнулся бы.
– Так я и смотрел. А потом мелкой рыжей шавке стукнуло что-то в голову, и она как бросится мне наперерез! Чтоб ей никогда ни с кем не сконнектиться. Еще и брючину порвала, тварь, – он рассмотрел прокомпостированные в ткани дырки и вздохнул, – а я пытался не наехать на нее. Так резко вправо свернул, что налетел на бордюр и свалился в кювет. Вот и делай собакам добро.
– На газон, – уточнила Лика.
– В кювет. От газона не может быть разбитой коленки, максимум – поцарапанное о розы лицо. Проверено. Так что тот кювет только прикидывался газоном.
– Думаешь, если бы придавил псину, то коленка цела бы осталась? От судьбы не уйдешь.
– Давить ее уже поздно, раньше надо было. Вон она, новую жертву ищет.
Он кивнул в направлении аллеи, ведущей к выходу, но Лика вместо собаки сразу увидела Киру. То есть собака там тоже где-то присутствовала, но Лике не было до нее никакого дела.
Кира шла в молочно-серых легких брюках и белой облегающей блузе, сосредоточенная и серьезная.
– Ну ладно, летчик, мне пора. Вон подруга моя уже идет. У меня с ней здесь назначена встреча.
– Вот эта? Красивая.
Лика помахала рукой, чтобы обратить на себя внимание Киры, и удивленно посмотрела на Романа:
– Ты еще здесь?!
– Уже уехал. Мы снова увидимся?
