— …Итак, главное, что тебе надо запомнить, — что они выработали очень сложную систему жестов. Никогда не прикасайся к ним первым, если не уверен в том, что делаешь. Никогда не делай резких движений. Можешь на них кричать, можешь им угрожать словами, можешь даже рискнуть оскорбить собеседника лично — они не очень-то на это обижаются, но всегда следи за своими жестами.
В случае острой необходимости можешь взять хансса за плечо — вот здесь, — чтобы привлечь внимание, остановить, да мало ли еще для чего. Все остальное имеет вполне однозначный смысл, и не стоит вводить их в заблуждение. И помни, что нашу мимику они знают в совершенстве, хотя собственной не обладают…
— Я видел, как у него… нее… — Таилег сбился. — В общем, как менялся цвет глаз.
— Правильно, но не у всех. Итак, запомни. Формулы приветствия. Жестикуляция. Ни слова о богах, пока они сами не спросят. Соблюдай эти три правила, и тебя съест кто-нибудь другой.
Таилег даже не улыбнулся.
— Как отличить, кто из них какого пола? — спросил он наконец, и уши его предательски порозовели по краям. Леглар снисходительно улыбнулся.
— Боишься, что приударишь не за тем? — спросил он язвительно и полюбовался богатой гаммой красок, что посетили уши его собеседника. — Ну что за жизнь — чего ни коснись, у тебя кругом сплошные предрассудки. Хорошо, собирай вещички и пошли ко мне в гостиницу. Тут слишком много народа, и на нас уже полтаверны уставилось…
Леглар оставил хозяину солидные чаевые, вежливо приподнял шляпу, подмигнул одной из помощниц владельца заведения и вышел наружу, в дождь и слякоть.
После доброго завтрака Леглар заметно подобрел.
— …Они яйцекладущие, и — поверь мне на слово — вопросы пола и размножения у них занимают столь же много внимания, как, гхм, прочие естественные потребности… Одним словом, наши сексуальные привычки и горы всяких условностей, которые мы понаворотили, им совершенно не свойственны. Например, если ты обратишься к хансса местоимением не того пола, тебя не будут поправлять. Скорее всего, решат, что тебе удобно считать собеседника существом именно такого пола и доставят тебе некоторую радость, поддерживая эту иллюзию.
— И все же, как их различать?
— Очень просто. Если ты встретишь хансса где угодно, но не у них в городе — значит, ты встретил женщину.
Таилег открыл рот и не нашелся что сказать.
— Хансса несколько тысяч лет не ведут войн, — пояснял Леглар. — Так что самцы для размножения им нужны постольку, поскольку им не хочется вырождения расы. Самки в состоянии откладывать яйца, так сказать, собственными силами. Они вообще размножаются, когда этого захотят. В этом смысле они намного нас опередили…
— Да уж, — хмыкнул Таилег, который еще помнил картины своего полуголодного существования — нищенствующие дети на задворках города… у бедняков всегда было множество детей. И если кто-то из них умирал, оставалось еще очень много. Для правительства это было проклятием, но отменить кастовые традиции указом еще никому не удавалось.
— Самцы у них занимаются в основном воспитанием, — закончил Леглар, когда они наконец подошли к входу в гостиницу. Множество экипажей стояло неподалеку — видимо, в гостинице собрались какие-то важные персоны. — Ну и некоторыми другими вещами, где много специалистов не нужно. И войнами. Так что не думай о том, о чем беспокоиться не имеет смысла. Тем более что отличить их самцов от самок проще всего по запаху, а в этом мы, люди, ни на что не годимся.
Таилег посмотрел на гостиницу, возвышавшуюся над остальным городом всеми пятью этажами, и почесал голову в нерешительности.
— Заходи, — махнул рукой Леглар. — Тут отлично кормят и содержат первоклассный оркестр. Высохнешь, почитаешь, послушаешь музыку… Я тут останусь на недельку, по мелким торговым делам, так что меня ты сильно не обременишь. Пока ты не перестанешь трястись от мысли о путешествии в руины, тебе все равно не стоит заниматься своим особым поручением… — Леглар выделил тоном слово «особым». — Кстати, номер я тебе уже снял. Вычтем из твоих денег, если желаешь.
В конце концов Таилег согласился.
Сказались уроки Леглара: уже на второй день пребывания Таилег заметил слежку.
Вначале он не придавал этому значения. По многим признакам в нем можно было заподозрить практикующего вора, и в традициях местных воровских Гильдий было принято изредка устраивать подобные спектакли. Дескать, нас голыми руками не возьмешь. Свои территории они охраняли лучше, чем собака — родную миску.
Впрочем, проверить это было легко. Воры Ралиона, как и многих других миров, были своеобразной нацией, рассеянной по всему свету. Если эти двое, что тенью следовали за Таилегом абсолютно повсюду, из его же «братства», то пара условных знаков должна произвести на них впечатление.
Не произвела.
Нужна была более аккуратная проверка. Таилег потратил пятнадцать золотых (огромные деньги, на которые можно было месяц отменно питаться) и связался с местной Гильдией, заплатив им умопомрачительный взнос за право работать в окрестностях города.
Но хвост оставался.
«Сорок золотых коту под хвост», — размышлял Таилег, решивший наконец обновить свои походные запасы. Он посещал лавку за лавкой, магазин за магазином, но взгляд двух пар недобрых глаз не переставал сверлить ему затылок.
К концу третьего дня он счел, что можно выходить. С разрешения своего наставника он взял из его коллекции две полезные (со слов самого Леглара) книги и оставил тому записку. Делать это пришлось тайно. Раз уж к его скромной особе проявляют столь пристальное внимание, лучше считать, что у всех стен есть и глаза, и уши, и нос. Посетив номер Даала, пока тот был где-то в городе, Таилег оставил ему подробное письменное изложение своих наблюдений.
Да и пора бы в путь собираться. Ожидание притупило клыки страху, что время от времени впивался в Таилега, и будущее уже не казалось таким однозначным и безрадостным.
На рассвете четвертого дня своего пребывания в Киннере Таилег покинул гостиницу (закрепив номер за собой на пару недель) и твердо направился к руинам. Дорога была утоптана, словно вела к святыне.
Когда Таилег скрылся за поворотом, более высокий из соглядатаев повернулся к своему коллеге (тот был пониже и пошире в плечах) и буркнул:
— Ну ладно, одна пташка полетела. Что будем делать со вторым? — и выразительно провел ребром ладони по горлу.
— За магистра ты будешь расплачиваться остаток своей жизни, — скучным голосом ответил ему второй. — Не те времена и не то место. К тому же нам о нем не говорили ни слова. Так что действуем по плану. Ты отправляешься за парнем в подземелье и должен вернуться оттуда один. Я подготовлю все остальное.
— Почему это я должен лезть в подземелье? — недовольно спросил высокий.
— Потому что удачнее надо было монетку кидать, — пояснил тот, что пошире, и, кивнув, удалился прочь.
Высокий проводил его взглядом, вздохнул и направился к руинам. Странные предчувствия тяготили его.
Легкие мохнатые лапы провели по мозаике, и треугольные кусочки стекла ненадолго засветились и потухли.
«Узор почти что идеален», — так прозвучали бы слова, если бы им суждено было облечься в звуки.
«Мы видим. — И десятки других лапок провели по сложному геометрическому узору, — Сейчас же мы спросим совета у Незавершенного и сделаем, если удастся, последние шаги».
Беззвучны были молитвы, и лишь дыхание да едва слышная поступь множества мягких лап нарушали тишину.
Закончились последние ритуальные слова, и все мохнатые уши принялись жадно впитывать окружающие звуки в поисках знамения.
