уселась с размаху на кровать. Под руку попался медвежонок — вцепилась в него.
— Это сон, — пояснила вторая девушка. — И от меня ты уже не спрячешься. Ты знаешь больше, чем сказала. Скажи мне, и я никогда больше не вернусь в твои сны. — Она хлопнула в ладоши и осталась одна — её двойник исчез.
— Ч-ч-что сказать? — Вейс трясло, комок поднялся к горлу.
— Моё имя, — девушка не улыбалась. — Мне нужно моё имя. Не прозвище. Скажи — или найди, расспроси. Я должна знать его. Иначе посмотрим, сколько ты выдержишь без сна.
— Уйди! — Вейс чувствовала, что остатки самообладания стремительно покидают её. — Уйди, пропади! — она швырнула медвежонка в девушку. Та даже не сделала попытки закрыться. Медвежонок коснулся девушки, и та исчезла. Вейс вскочила, подбежала к игрушке, схватила её.
Бросилась к двери. Отворила…
Кровь. Кругом кровь, запах бойни. То, что она чувствовала там, в библиотеке. На полу, на стенах, даже на потолке. И голос, слабый-слабый. Голос Лас.
— Va… — от страха Вейс не сразу припомнила слова. — Va ross! Va faen!!
Вейс открыла глаза. Лас, перепуганная, стоит над ней. Вейс уселась, глядя на Лас безумными глазами. С размаху ударила её медвежонком по голове — Лас едва успела прикрыться.
Не исчезла.
— Вейс! Что с…
Вейс выпустила игрушку. Запах крови снова ударил в нос. Она вскочила и побежала в ванную, со всех ног.
Они обе сидели на полу, в ванной. В том, что попалось под руку. Лас завернула Вейс в одеяло, ту трясло, а под рукой ничего не было.
— Я схожу за чаем, — Лас попробовала встать. — Нам обеим нужно.
— Нет! — Вейс вцепилась в неё. Тошнота ещё не отпускала её. — Не уходи! — Вейс снова разрыдалась. Лас прижала её к себе, погладила по голове.
— Я снова сказала ей, — сумела проговорить Вейс. — Лас, я сказала ей! Я сказала ей, что знаю её прозвище, что прочитала в книге! Она была как ты, не отличить!
— Тихо, тихо, — Лас прижала её крепче. — Ей не прозвище нужно. Ей нужно имя.
— Кто она такая?! Почему во сне?! Ты же говорила, она умерла! Её больше нет!
— Она осталась вот здесь, — Лас прижала ладонь к своему лбу. — Её больше нигде нет. Но она хочет стать настоящей.
— Это невозможно! Это же невозможно, да? Скажи!
— Картина, Вейс, — Лас вновь погладила её по голове. — Помнишь, она была настоящей — когда рядом была картина.
— Уедем! — Вейс сжала её ладонь. — Куда угодно, где нет картины!
— Медвежонок, ты долго продержишься без сна? Рекорд — двадцать пять дней. Тот, кто поставил рекорд, умер на двадцать шестой день.
— Лас, но надо же что-то делать!
— Да, — Лас прикрыла глаза. — Один способ точно есть.
— Даже не думай! Что с тобой?! Ты уже столько раз думала о смерти! Должен быть другой выход!
— Должен, — Лас поднялась на ноги сама, помогла Вейс. — Будем искать. Тебе лучше, Медвежонок? Пойдём, выпьем чаю.
Лас посмотрела в глаза Вейс. Странный блеск… привлекла подругу к себе, принюхалась к её виску. Рассмеялась.
— Сама знаю, — проворчала Вейс. — Раньше срока. Лас, я к полудню совсем буйная стану! И мандарины кончились! А таблетки мне что слону дробина. Только что наглотаться побольше и заснуть, — Вейс передёрнуло.
— Ну, коробочку я привезла, — Лас кивнула. — Есть семена. Умывайся и одевайся, пойдём в парк.
10. Книга Снов
Лас молча смотрела, как Вейс выращивает «волшебный мандарин».
— Вот что ты загадала, — покачала она головой. — Эта картина — что-то страшное. Медвежонок, такое никому не удавалось, понимаешь? Никому не говори и не показывай. Ты представляешь, что будет?
— Да ну тебя! — мандарин привёл Вейс в чувство. — Не маленькая! Ты рассердилась, да?
— Нет, — Лас обняла её. — Просто буду теперь беспокоиться.
— Теперь я знаю, что ты чувствуешь, — Вейс смотрела на деревце. — Прости, я не знала! Не знала, что потом бывает!
Лас улыбнулась, вздохнула.
— Вырывать жалко, — вздохнула Вейс, — и оставлять нельзя.
— Бабушка Вейс? Бабушка Лас?
Лас снова вздохнула. Обернулась — Светлая. С хитрым выражением на лице.
— Я давно не сплю! Уже выспалась! Ой, какая прелесть… — девочка захлопала в ладоши. — Можно? Можно попробовать?
— Май, ты умеешь хранить тайны? — Лас обернулась. Никого вокруг — если сесть, то никто из замка не увидит среди живых изгородей. Но толку, ведь камеры всё равно смотрят сюда!
— Конечно! — глаза Светлой загорелись. Она заметила, как озираются «бабушки». — Здесь нет камер! — заверила девочка. — Здесь по-другому охраняют. В парке нет камер, не бойтесь!
— Эти плоды тебе нельзя, Май. Пока нельзя. Потом, когда придёт твоё время — можно есть оранжевые. Только оранжевые! — Светлая кивнула с серьёзным видом. — Вейс, кто попробует? Ты или я?
— Давай я! — Вейс уселась поудобнее на земле, вынула из волос шпильку.
— Сядь к ней спиной, — Лас показала, как. — Прикрой глаза и представь какую-нибудь ягоду или фрукт, который тебе когда-то очень понравился. Хорошо представь, ладно?
Получилась финиковая пальма. Небольшая, в рост Светлой. С неё удалось собрать чуть не полведра, по словам Вейс, плодов — те просто вырастали заново. А потом случилось странное — пальма высохла на глазах. Стала пустотелой и рассыпалась в порошок.
Лас и Вейс переглянулись. Оторвут мне голову, подумала Лас, и правильно сделают. Их же надо сначала на анализ отдать! Но Светлая, съев пару фиников, пришла в дикий восторг. Удалось уговорить больше пока не есть.
— …Ох, влетит нам, — проворчала Вейс. Финики кое-как удалось рассовать по карманам и складкам. Они шли по лабиринту, ещё два поворота — и будет вход в замок. — Ох, накажут, и поделом!
— Накажут, — согласилась Ареан, выходя им навстречу из-за поворота. — Май, как это понимать?
Светлая смотрела в глаза бабушки, только губы поджала.
— Теперь Тесан полагается наказание, — добавила Ареан вполголоса. — Что не уследила и
