Комиссары в партизанских отрядах были лишь в виде исключения, и сплошь и рядом они не были членами партии, что объясняется малочисленностью подпольных большевистских организаций. Редким исключением были в партизанских отрядах и партийные организации. Не было и таких органов, как военные трибуналы, особые отделы, несущие наравне с политическими отделами ответственность за поддержание боеготовности в армии.
Основной тактической единицей сибирских партизан так и остался до конца отряд. Штабы имелись лишь в виде зачатков оперативных ячеек и играли роль канцелярий при командирах-единоначальниках. Так что вряд ли можно было проводить параллель, что красные партизанские армии – это такие же регулярные «красные армии», но только по ту сторону фронта.
Необходимо отметить, что главной особенностью в организации партизанской борьбы в Сибири было создание большого количества штабов на всей подвластной территории как сети политических «опорных пунктов». Под названием «Военно-революционные штабы (комитеты)» (ВРШ – ВРК) были созданы волостные, сельские районные ВРШ – ВРК. В качестве исполнительного аппарата в селах были избраны комиссары. Изыскание оружия, прием добровольцев, проведение тотальной мобилизации (явке подлежали все, способные носить оружие. Речь шла о всенародном ополчении, когда ни уклониться, ни дезертировать было невозможно), формирование отрядов, установление караулов, ведение дальней разведки разъездами и агентами – таковы вкратце выполнявшиеся ими задачи. Кроме того, была работа по обеспечению спокойствия и порядка в районе, сбору продовольствия для войск и т.д.
Широкое распространение получили территориальные штабы, создававшиеся для руководства военными действиями на определенных направлениях в районах определенных населенных пунктов. Они возникали по мере надобности, также быстро и легко исчезали, когда надобность в них отпадала. По своему назначению это, скорее, были не штабы, а командные пункты. Таких штабов было столько, сколько образовывалось пунктов, участков вооруженной борьбы, известных по документам того времени под названием «фронт». Были фронты по названию сел: бутырский (село Бутырка), солоновский, славгородский, алексеевский и т.д. Раз был фронт, то обязательно появлялся «командующий фронтом».
В ряде случаев это диктовалось желанием придать авторитет и вес распоряжениям командующего и его штаба, а также по возможности затруднить работу вражеской разведки, ввести противника в заблуждение о действительных силах и намерениях партизан.
Кроме тыловых и территориальных, создавались и штабы партизанских соединений – дивизий, корпусов и ставки главкома, но они просуществовали недолго и вскоре передали все свои функции штабу Западно- Сибирской крестьянской Красной Армии. Само понятие «штаб» не всегда полностью и точно выражало его функции и задачи. В одних случаях, главным образом в тыловых районах, под единым словом «штаб» понимался коллективный орган военной и гражданской власти – законодательный, исполнительный и нередко судебный, выполняющий одновременно и военные функции в отношении подчиненных ему отрядов. В других случаях военные функции преобладали, гражданскими занимались в силу необходимости.
Партизанское движение, если говорить об участии народных масс Сибири в вооруженной борьбе против интервентов и белых, носило ярко выраженный очаговый характер. Оно было связано с определенными районами. Если приходилось уступать неприятелю, то партизаны отступали в соседние уезды или в непроходимую, недоступную войскам тайгу. Стоило войскам уйти, как партизаны возвращались на свои места и, как неоднократно подчеркивали белогвардейские администраторы, «история борьбы с ними начиналась сначала».
Это была система сопротивления, не предусматривавшая широких и активных военных действий. И даже в тех случаях, когда партизанам приходилось вести боевые действия в составе соединений, приказы были проникнуты духом активной обороны. Никакой речи о ведении маневренных операций не велось. Партизанам редко ставились задачи, выходящие за пределы района их пребывания. Этим объясняется тот факт, что значительный численный рост партизанских отрядов так и не привел к качественному изменению партизанских сил, к применению новых форм и способов борьбы.
Но выигрышные моменты у сибирских партизан, бесспорно, были. Партизанские отряды значительно уступали колчаковским регулярным войскам при ведении огневого боя. Против пулеметов, винтовок и артиллерии трудно было бороться с дробовиками, охотничьими ружьями, пиками или же имея по десятку самодельных патронов на винтовку. Компенсировать эти недостатки удавалось при обстоятельном знании местности, всех условий обстановки и умелом их использовании.
Партизаны выигрывали всегда, когда в основе их действий лежала не огневая, а ударная тактика, когда решающее слово принадлежало ночному бою, внезапным атакам с тыла и с флангов. При этом у партизан было много преимуществ: большая масса «ездящей пехоты», связь с местным населением и его поддержка, отсутствие громоздких обозов и растянутых коммуникаций, маневренность вне поля боя.
В беспорядочности (с точки зрения классического военного искусства) ведения военных действий и состояло главное преимущество партизан. Вспомним жалобы Наполеона, гитлеровских генералов на то, что партизаны «воюют не по правилам».
К сожалению, этих преимуществ не учитывали многие партизанские командиры, пытающиеся перевести партизанскую войну на рельсы обычных военных действий между регулярными частями, начать действовать «на манер большой войны». И эта застарелая ошибка еще не раз проявит себя в годы Великой Отечественной войны, послужит причиной неоправданной гибели многих партизанских формирований, значительно уступающих немецким частям в технике и вооружении.
Основной и самой простой задачей, с которой сибирские партизаны справлялись наиболее успешно, была их боевая деятельность на Сибирской железнодорожной магистрали. Протяженность дороги от ст. Маньчжурия (пограничный железнодорожный транзитный пункт в Северо-Восточном Китае) до Омска превышала 4500 км. Из них половина пролегала в районах мощного повстанческо-партизанского движения. При этом тактические условия местности благоприятствовали налетам, порче пути и т.д.
Белогвардейское командование было чрезвычайно озабочено организацией надежной охраны дороги: был разработан обстоятельный проект создания на всем пути целой системы инженерных фортификационных сооружений. Но, как свидетельствуют документы, это нисколько не мешало партизанам срывать работу дороги, даже не имея взрывчатки. Сжигание деревянных мостов, спиливание телеграфных столбов, унос путевого инструмента, увод специалистов, захват глухих разъездов, устройство крушений путем развинчивания рельсов, обстрелы поездов и т.д. – все это было не менее эффективными средствами дезорганизации тыла противника. На практике партизанские действия лишили возможности переброски к Деникину остатков колчаковской армии.
И все же основным содержанием военных действий партизанских войск была борьба с периодически предпринимавшимися в глубь уездов карательными экспедициями белых. Здесь ими применялись те же принципы стратегии сокрушения, которыми они пользовались в борьбе против Красной Армии. Войска вели наступление с целью уничтожения партизан, прочесывали районы, далее следовали занятие – захват определенных пунктов, их временная оккупация, оборона. Красные партизаны противопоставляли этой изжившей себя в условиях борьбы в тылу стратегии сокрушения гибкие формы вооруженной борьбы: измор, борьбу на истощение и дезорганизацию тыла. В последнем самым важным было не стремление во что бы то ни стало уничтожить живую силу противника, а лишение его источников сил и средств. Во все времена это было одной из главных задач партизан.
Было бы неправильно представлять партизанское движение в Сибири в период борьбы с Колчаком как единое по классовому составу, по социально-экономическим и политическим устремлениям. Неодинаковым было политико-моральное состояние партизанских частей, и лишь благодаря заслугам подпольных организаций, усилиям политических органов 5-й армии удалось избежать партизанщины. Вышедшие на соединение с Красной Армией партизанские полки и отряды в регулярные части сразу не включались и в боевые порядки не вводились. Они направлялись в запасные полки в глубокий тыл, где, как правило, расформировывались. То была реакция на печальный опыт использования повстанцев-партизан на юге, приведший к махновщине, григорьевщине и дорого обошедшийся Южному фронту.
Во время боев за освобождение Украины махновцы были ценными союзниками Красной Армии. Но за каждым их соглашением с большевиками следовало отступничество, если не сказать предательство. Не случайно на VIII конференции РКП(б) все повстанческое движение на Украине было охарактеризовано как «полупартизанство, полубандитизм».
Партизанскую махновщину не без основания считают политическим и экономическим порождением
