вообще мало заботились.
Не верил Кутузов и в помощь Пруссии. В начале войны Пруссия не только не хотела вступать в коалицию, но даже не разрешала пройти русской армии через ее территорию. Она боялась Наполеона. Русское правительство предложило Пруссии изобразить движение русской армии через ее территорию как насильственное вторжение, но Пруссия долго тянула с ответом, и, только когда уж очень выгодными показались ей условия, она согласилась вступить в коалицию.
Прусский король и русский царь над гробом Фридриха II дали трогательную клятву о нерушимом союзе. Но Кутузов и этой клятве не поверил. Он отлично знал, что никогда не бывает так архилжива и архипродажна и без того лживая и продажная дипломатия, как во время войны.
Решение Александра о наступлении чрезвычайно обрадовало Наполеона. Он понимал, что в случае отступления противника он вынужден будет его преследовать и еще больше ослабит свою армию. Наполеону нужно было сражение. Он хотел разбить союзную армию, пока к ней не подошли резервы. Но для этого ему нужно было выиграть несколько дней, чтобы подтянуть свои корпуса. И Наполеон повел дипломатическую игру, в которой был таким мастером и к которой прибегал всегда, когда решению стратегических задач требовалась помощь дипломата. Он решил отойти назад, навстречу подходящим к нему корпусам.
Когда союзная армия двинулась вперед, Наполеон приказал своим арьергардам не упорствовать.
Колонны союзной армии ползли медленно – по 10–12 километров в день, увязали в осенней грязи, на привалах разбредались в поисках пищи и, наконец, через трое суток подошли к Аустерлицу.
Многочисленные шпионы и разведчики сообщали Наполеону о намерениях союзного командования. Все дни после выступления союзной армии из Ольмюца он провел в рекогносцировках, наблюдая движение ее колонн, и план союзников стал ему окончательно ясен. Союзники хотели обойти правый фланг его армии и отрезать ее от Вены, через которую проходила главная коммуникация. По всем данным, сражение должно было произойти 2 декабря на Аустерлицком поле, и Наполеон заранее отвел свою армию за линию находящихся на нем озер и рек.
Поле Аустерлица примечательно тем, что в его юго-западной части находится целая система озер и рыбных прудов, образующих вместе с речкой Литавой ряд дефиле, где и разыгралась трагедия русской армии. В центре, возвышаясь над всем полем, находятся Праценские высоты, на которых решалась участь сражения.
«…Если только задержать противника, – говорил Наполеон своим маршалам, – надо занять Праценские высоты, но это будет обыкновенным сражением…» Наполеон же стремился не к «обыкновенному» сражению, не к простому отражению удара, что очень легко было сделать, заняв высоты. Наполеону нужен был полный разгром союзной армии, решающий всю войну, иначе он, потеряв силы, попадал в еще более трудное положение. Маршалы с тревогой указывали ему на это, но Наполеон отвечал, что все решит бой.
Для того чтобы добиться разгрома союзников, Наполеон оттянул свой правый фланг. Он знал, что сюда будет нанесен главный удар, которым союзники намеревались отрезать его от Вены, и все же оставил здесь минимум сил, приказав обороняться до последнего человека. Он поступил так смело потому, что оборону этого участка поручил самому стойкому из своих маршалов – Даву, потому, что эта позиция была прикрыта ручьем и озерами, укреплена и защищена батареей, а главное, потому, что коммуникация на Вену уже не играла никакой роли. Наполеон все предусмотрел и организовал новую коммуникацию по линии Брюнн – Иглау – Пассау. На своем левом фланге он также оставил незначительную часть сил под командованием лучшего маршала Ланна и приказал ему прикрывать направление на Брюнн.
Зато в центре, против Праценских высот, на фронте 2.5–3 километров, Наполеон сосредоточил главную массу сил. Обороняясь на флангах, он решил наступать на Праценские высоты и фронтальным ударом прорвать и разгромить центр союзной армии. «…Если русские покинут Праценские высоты для обхода справа, они погибнут безвозвратно…» – говорил Наполеон своим маршалам. Погибнут потому, что, спустившись вниз, в район озер, они сосредоточатся против его фланга, оголив свой центр и фланг.
Единственно, что тревожило Наполеона, это мысль о русских солдатах. В арьергардных боях их штыковые атаки слишком дорого обошлись французам. Он требует от маршалов построить свои дивизии против русских в специальный боевой порядок, который «…даст возможность действовать против неприятеля огнем и встретить его сомкнутые колонны таковыми же…».
Когда все было подготовлено, Наполеон отдал маршалам приказ на сражение, а сам, объезжая войска, объяснял солдатам задачу боя.
Так Наполеон в трудных для него условиях скрыл свои намерения, выиграл время, подтянул силы и обеспечил тыл; он узнал от шпионов планы союзников, занял выгодное исходное положение, довел задачи боя до войск, указал тот пункт на поле предстоящего боя, где решится успех, и к этому пункту сосредоточил главные силы, чтобы в нужный момент нанести удар.
Этот момент наступил через несколько часов. Пока Наполеон готовился к сражению, определились ошибки союзников, о которых писал Ф. Энгельс как о первопричине поражения. [5]
Александр отнял руководство сражением у Кутузова и передал Вейротеру потому, что Кутузов повел бы дело по-своему, не считаясь с царем, а Александр, обученный и воспитанный в духе прусской военной школы, был ее приверженцем, носителем «павловщины». Вейротер был ближе ему, чем Кутузов, и Вейротер стал у руководства, хотя Кутузов и числился главнокомандующим. Однако ни Вейротер, ни другие австрийские генералы не могли рассчитывать на успех в борьбе с Наполеоном.
Они являлись типичными представителями отжившей прусско-австрийской военной школы, последователями военной системы Фридриха II, и весь их генеральский путь отмечен поражениями, разгромом армий, гибелью солдат, которыми они командовали.
Мы уже видели на примере поражения австрийцев под Ульмом, что прусско-австрийская система ведения операций не допускала ни малейшего творчества и отклонения от стратегических рецептов, выработанных в кабинетах. Приверженцы этой системы губили не только солдат. Следуя ей, они в 1806 году в течение нескольких дней привели к полному разгрому прусское государство.
Вейротер, «осененный идеей» отрезать Наполеона от Вены, поставил задачу армии обойти правый фланг Наполеона. Обход этот Наполеону ничем не грозил. Для успеха нужен был огромный перевес сил, а союзная армия численностью не превышала французскую, двигалась она медленно, даже без боя делая не более 10–12 километров в сутки, а путь лежал через дефиле, обороняемые противником. Задуманный Вейротером обход был даже выгоден Наполеону. Союзная армия, покидая выгодные Праценские высоты, сама подставляла под удар свой фланг.
Для представителей прусско-австрийской военной школы, каким являлся Вейротер, характерна
