человека в белой рубашке, в качестве тарана, открывает его головой все кабинки по очереди с текстом:
– Кто, блядь, это все оплатит?! А? Где он? А? Может быть здесь? Нет, здесь его нету! Может быть, здесь?
Менеджер поначалу молчал и лишь закрывал голову руками, влетая в очередную кабинку.
– Что вы дела… Ой, бля! Охра-а-а-на! – подал он, наконец, голос, пустив петуха.
– Ты у меня будешь кончать целую минуту, хочешь?! – орал в ответ Валдис.
Охрана настигла их только возле писсуаров, когда Валдис собирался макать туда своего оппонента всё с тем же текстом.
Один из охранников остался снаружи, вызывая подмогу; двое других, приняв боевые стойки заскрипели резиновыми подошвами по кафелю, пытаясь найти выгодную позицию для атаки.
– Стоять, бля! А ну отпусти его!
Валдис со всей силы отпустил менеджера в сторону нападавших, но те профессионально увернулись, и измученное тело, пролетев еще несколько метров, снова упало на пол. Освобожденному таким образом заложнику далеко не с первого раза удалось встать со скользкого пола. С волосами, слипшимися от воды и крови, шатаясь на ватных ногах, завзалом поплелся к выходу из туалета.
Валдис меж тем бился с охранниками. Еще один посетитель уборной, к своему несчастью справлявший нужду у писсуара, также был использован в качестве метательного орудия. Он даже не успел закончить процесс, – так и полетел с членом наголо, обдав струей одного из охранников. От неожиданности тот замер, брезгливо осматривая свой костюм, – казалось его сейчас вырвет. Словом, бравый боец потерял бдительность, за что тут же получил сокрушительный удар правой в лицо, надолго выключивший этого охранника из сегодняшнего вечера. Его напарник изрядно помял Валдиса, хорошо поставленными, мощными ударами, хотя сломить крепкого сельского жителя оказалось непросто. Понимая, что соперник превосходит его в боксе, Валдис изловчился и ударил охранника ногой в пах. Подбитый враг сполз по стене, широко открыв рот, не издавая при этом ни звука. Такой ситуацией Валдис не мог не воспользоваться – то, что раздражало его весь вечер, должно быть, наконец, уничтожено. Подойдя к поверженному противнику, он вытащил из его уха наушник, вырвал провод и всё это запихал в раскрытый рот побежденного: «Вот так». В следующий момент голова Валдиса с большой силой ударилась о кафельную стену, – это подоспела подмога. Кто-то очень крепко держал взбунтовавшегося клиента за руки, и чьи-то сильные ноги били его в лицо, в живот, в пах; долго били – пока Валдис полностью не обмяк.
Так бесславно закончился шикарный прощальный ужин, устроенный Топ-лузером по поводу собственного самоубийства. Как видим, обещанного оргазма, даже непродолжительного, в тот вечер никто из участников событий не испытал.
Глава 6
Один прохладный день по прилету
А начиналась эта история в те неуютные зимние дни, начала нового тысячелетия, когда ваш покорный слуга заново знакомился со своей родиной после полуторагодового отсутствия. Выдворенному из Соединенных Штатов Америки за разнообразные непотребные действия, мне пришлось вернуться далеко не в самую лучшую страну в мире и далеко не в самое лучшее время года.
Родной город встречал своего нелюбимого сына соответственно. Тротуары, дома и деревья, окрашенные слякотью в один цвет, имели расплывчатые контуры и напоминали пейзаж, нарисованный на мокром холсте. Немногочисленные фонари на улице горели неестественно ярко, и их свет резал глаза. От смены миров и часовых поясов те дни слились для меня в одно большое застолье, с полной потерей ощущения реальности. Не до конца еще растворившись в балтийской сырости, я совершенно не чувствовал холода – меня изнутри грело тепло южных штатов и алкоголь, потребляемый в неограниченных количествах.
В один из таких прохладных дней и произошло знакомство автора книги, который на тот момент еще не являлся автором книги, с главным фигурантом этого дела, который еще не именовался Топ-лузером. Местом встречи стала совершенно непотребная забегаловка, приписанная к старому городскому пивзаводу, вечно балансирующему на грани банкротства, но упорно продолжающему что-то варить. До сих пор не понимаю, как нас туда занесло: никогда до этого я там не был и впоследствии неоднократно жалел, что заглянул тогда в этот шалман.
Возможно, в этом виноваты псевдоэстетические искания моих приятелей. Они, желая отличаться от основной массы офисных служащих, постоянно были заняты выработкой «стиля протеста» против общепринятых канонов поведения себе подобных. Их показной антигламур, кроме маек с Че Геварой и вельветовых брюк из сэконд-хэнда, включал в себя поиск так называемых «стильных» заведений, а по сути своей – полумаргинальных пивных и столовых.
Приятелей звали Ян и Роберт, – они были моими самыми близкими друзьями до отъезда в Америку и одними из первых, с кем хотелось встретиться по возвращению. Именно в их сопровождении я и появился в тот вечер в баре при пивзаводе.
Огромное количество людей встречается нам на жизненном пути: некоторые задерживаются на нём надолго, а другие исчезают, не успев сказать своего «Кушать подано». Вот и Ян с Робертом уже давно где-то потерялись, выпав из поля зрения, а человек, которого я сейчас встречу в «стильном заведении», застрянет в моей жизни надолго, дав импульс к созданию этой книги. У нас впереди веселые денечки…
Барчик при старой городской пивоварне был еще то место… Неподалеку живущие мужики, выгнанные женами выгуливать собак, привязывали их у входа в питейное заведение, а сами исчезали внутри на долгие часы. Когда мы подошли к дверям, несколько несчастных четвероногих существ покорно сидели на привязи; они не лаяли, никуда не рвались, а лишь с мольбой и грустью вглядывались в каждого входящего и выходящего.
– Да, забавный шалман, – отметил я.
– Стильное место! – авторитетно заявил Ян.
В предбаннике располагался магазин, продающий исключительно спиртные напитки, – видимо для тех, кто не добрал в баре. Из широко распахнутых дверей доносились многоголосый гам и громкая музыка, в углу булькали игральные автоматы. Вступив в плотные клубы дыма, мы осмотрелись, – свободных мест почти не было.
– Где сядем-то?
Сели, за длинный столик, с другого края которого расположился рабочий-интеллигент в пятнистой рубахе, сосредоточившийся на тарелке с едой. Рядом с ним почему-то стояли две кружки пива. Мы осведомились у рабочего, не ждет ли он кого-нибудь, из класса пролетариев, и свободны ли остальные места. Получив отрицательный ответ на первый вопрос и положительный на второй, мы уселись за липкий стол и направили делегата к барной стойке.
Барную стойку в этом заведении зачем-то сделали очень высокой: из-за нее виднелись только голова и плечи бармена, хотя было понятно, что он далеко не маленького роста. Черная жилетка и идеально белая рубашка с бабочкой придавали ему значимости, но резко контрастировали с его панибратским поведением: бармен то без умолку болтал, то вдруг начинал громко подпевать игравшей в баре музыке. С раскрасневшегося лица не сходила широкая улыбка, а по лбу катились крупные капли пота. Причину подобного веселья, впрочем, понять было несложно – время от времени бармен нырял под стойку (возможно, для этой цели она и была сделана такой высокой), а потом выскакивал наружу заметно повеселевшим, вытирая губы или занюхивая бутербродом.
Поскольку делегатом назначили меня, я встал возле бара, ожидая очередного всплытия бармена из глубин высокой стойки. Наконец, высунувшись наружу, тот вместо положенного в таких случаях вопроса: «Что желаете?» или «Пожалуйста?», вдруг громко запел:
Выслушав мой заказ и кивнув, мол, «принял», он продолжил:
– Бармен отлично себя чувствует, – заметил я, возвращаясь за столик.
– Да он вообще стиляга, – подтвердил Ян. – Заметь, как одет: бабочка, жилетка. Между прочим, поет действительно неплохо.
Под дружескую болтовню мы стали потреблять «Золотистое особое» и постепенно освоились в этом
