Ален Делон без маски

привлек зрителей. Этого великого актера хотят смотреть и правые и левые. К тому, что он вел себя по телефону глупо. И даже если вы считаете, что я валяю дурака, рассуждая о том о сем, это тоже не касается моих картин… Меня смотрят зрители разных политических взглядов. Вспомните такого великого актера, как Жерар Филип. Он был коммунистом (это неверно, Филип был «симпатизирующим» КПФ. – А.Б.). Его фильмы смотрели 10–14 процентов зрителей. Несмотря на его откровения, зритель все равно смотрит такого прекрасного актера, как Депардье. А что вы скажете об Иве Монтане? Как он вел себя до того, как прозрел, и после этого? Разве это отразилось на посещаемости фильмов с его участием? Разве он потерял левых и приобрел правых? Нет… Вероятно, все это касается небольшой части меньшинства. Во всяком случае, это не может повлиять на сборы и успех фильма.

– Что вы испытали, когда узнали, что получили премию «Сезар»? Вы ведь не явились на церемонию вручения…

– Потому что мне в высшей степени на это наплевать. Я не ходил на эти сборища с самого их учреждения. С чего бы я стал менять свои привычки?

– Вы не пошли и в год выпуска «Господина Клейна».

– В тот год все получили премии, кроме меня («Сезары» этому фильму были присуждены по категориям «Лучший фильм», «Режиссер» и «Художник». – А.Б.). Почему? Я не собираюсь вникать в политико-кинематографические соображения. Разве кто-нибудь получил премию в тот год за «Господина Клейна» на Каннском фестивале? А фильм был в конкурсе. Не припомню, кто получил приз за мужскую роль. (Хосе Луис Гомец за фильм «Паскауль Дуарте». – «Премьер».) Можете делать выводы.

– Вы часто с теплотой и с восхищением отзываетесь о Клоде Сотэ…

– Потому что это великий французский режиссер.

– Почему продюсер Делон не пригласит его снять фильм?

– Мы часто встречаемся, и Клод всегда говорит мне: «Непременно сниму фильм с тобой». А я отвечаю: «Согласен. Принимайся за работу…» Когда-нибудь это случится. Однажды я отказался сниматься у него в картине «Макс и жестянщики», и он обиделся. Потом был период, когда он работал с Роми Шнайдер, а после «Бассейна» не захотел воскресить дуэт Делон – Шнайдер… Кстати, известно ли вам, что иные режиссеры не любят снимать «звезд»? Ведь «звездами» они считают себя. Я знаю, например, что никогда не буду сниматься у Лелуша, ибо его фильмы – это в первую очередь фильмы самого Лелуша. Это он в них «звезда», что не умаляет его большого таланта. Есть браки, которые никогда не будут заключены.

– Нас, зрителей, очень бы привлекла ваша встреча с актерами нового поколения – Депардье, Жиродо, Ланвеном…

– Я с восторгом вспоминаю брак Делон – Бай в «Нашей истории», хотя это и не пришлось многим по вкусу. Что же касается других, да… Но я ведь не единственный продюсер во Франции. Поскольку же они так много времени проводят на собраниях и тратят время на всякие заявления (Делон имеет в виду своих коллег продюсеров Кристиана Фешнера, Алена Сарда и Алена Терзьяна. – «Премьер»), пусть подумают. Однажды я уже свел в одном фильме Делона и Бельмондо, пусть теперь сводят тоже кого хотят. Я же открыт для всех. Но работать за всех не могу. Да и откуда вам известно, что актеры нового поколения хотят сниматься с Делоном? Мне представляется, что новым актерам – и Жан-Поль говорит об этом тоже – присущ новый образ мыслей. По отношению к старикам – слава богу, мы еще не достигли возраста Монтана и Вентуры! – они проявляют известную агрессивность, которую ни я, ни Жан-Поль не можем объяснить. Когда мы начинали, еще снимались Жерар Филип, Анри Видаль, Жан Маре… Я всегда восхищался ими, выражал им свое уважение. Новые же актеры в своих заявлениях высказывают какую-то озлобленность по отношению к нам. Странно это… Может, это объясняется их страхом? Знаете, я ведь снимался с Габеном, Ланкастером и др. Я могу сниматься с кем угодно. Можете себе представить, мне не решались поручить роль Шарлю. Продюсеры, прокатчики, режиссер – все считали, что я не соглашусь. А кто еще согласился на эту роль?..

– Вы были продюсером фильма Бернара Стара «Новобрачный», весьма далекого от ваших обычных интересов. И тем не менее…

– Он не имел успеха, но это прекрасный фильм. Он действительно очень далек от моих интересов (в фильме рассказывалась история безумной любви маляра и буржуазки. – А.Б.). Но я готов всегда финансировать любой фильм без моего участия как актера. Обычно же ко мне приходят за тем, чтобы я был не только продюсером, но и актером на главную роль!

– Вы поклонник художника Жерико. Так почему бы вам не снять экранизацию «Страстной недели» Луи Арагона, в котором рассказана его жизнь?

– Если вы согласитесь стать моим сопродюсером, охотно. Ведь ваш журнал неплохо продается (смеется). «Страстная неделя» обошлась бы очень дорого, а барыш был бы наверняка невелик! Ведь кино – это искусство. И промышленность.

– Намерены ли вы сами поставить фильмы, в которых бы не выступили актером?

– Да. Я мечтаю о фильме без моего участия. Я наверняка его сделаю, только не знаю когда. Мне приходится заниматься столькими вещами сразу!

– Ваш приход в режиссуру произошел как-то странно. В рекламном ролике даже не было сказано, что вы постановщик. А ведь появление Делона-режиссера – это событие. Вы же словно хотели, чтобы это прошло незамеченным.

– Уж я такой. Я не буду ставить точки над «i». Делон-режиссер просто ставит себя на свое место по отношению к Делону-актеру. Быть может, это такая форма стыдливости. Думаете, если я написал в титрах фильма Стора «Делон представляет», то почему бы не тут? И не правы. Я рассуждаю иначе. Я не собираюсь выставлять себя напоказ. Я просто помещаю себя на свое место.

– В вашей карьере смущает тот факт, что вы регулярно флиртуете со своей обычной репутацией. Словно сыграв в «Непокоренном», «Учителе», «Нашей истории», вы больше не хотите быть красивым, сильным, победителем…

– Дело не в том, что я не хочу выглядеть красивым. Ведь я актер. Смысл существования актера как раз в том, чтобы играть разные роли, любых героев. Иначе надо менять профессию. Мне не интересно сниматься только в картинах типа «Слово полицейского», демонстрировать Делона, изображать Делона с его физиономией… Мне интересно играть сложные роли, типа Шарлю или в «Нашей истории». Иначе я бы пошел иным, более легким путем. Ставил бы себе полары, и быстро бы все кончилось. Зритель бы пресытился. Нельзя же подавать все время одно и то же блюдо!

– Мы это почувствовали после «Господина Клейна».

– Надо понять, что нельзя делать кино для кучки зрителей. Надо заинтересовать все категории зрителей. Пусть они все решают.

– Верно. Но в истории вы останетесь благодаря «Леопарду», «Рокко», «Нашей истории», Шарлю…

– Я такого же мнения. Но с нами согласятся человек сто, а для сотни нельзя снимать кино. Или уж на узкой пленке с приглашением на просмотр этой сотни людей. Фильм снимается для народа, народ выбирает главу государства. Только не для полдюжины интеллигентов – левых и правых. «Премьер» и «Экспансьон», «Уэстр-Франс» и «Форчун» читают разные люди. Так вот, мир существует не только благодаря чтению «Форчун».

– Есть фильмы, о которых вы сожалеете, что снимались в них?

– Ни одного. Я никогда не снимался по принуждению, ради заработка.

– Подчас, слушая популярную личность, коей вы являетесь, вспоминаешь героя «Леопарда». Он начинает с бунта и кончает защитником порядка, становится столпом общества. Вы начали с ролей бунтарей, опасных для безопасности людей, а теперь защищаете порядок и традиционные ценности.

– Увидите, каким защитником я являюсь в «Слове полицейского» (смех)! Нужно постоянно меняться вместе с жизнью. В пятьдесят лет нельзя быть похожим на двадцатилетнего. Следует прислушиваться к жизни, меняться вместе с ней. Габен не мог бы быть одинаковым в «Пепе-ле-Моко» и «Страстной неделе»…

– И все же всем ролям Габена было свойственно нечто общее. Старый Габен – это