прогремел голос. – Мне докладывали, что ты был весьма щегольски одет, когда буянил на ночных улицах!
– Мой господин, ваше величество, – пробубнил Илькавар, – мне показалось, что прошло несколько лет…
– Мои тюрьмы неплохо делают свое дело, – самодовольство в тоне короля было почти детским. – Они отнимают у человека волю, не так ли?
– Да, ваше величество.
– Встань, – приказал король. – Выпрямись. Не валяйся у меня в ногах, как падаль. Я все-таки не стигийский жрец и не шадизарский тиран…
Илькавар вскочил. Внезапно его лицо просияло.
– Вы меня отпускаете, ваше величество?
– Таким ты нравишься мне больше, – заметил король. – Итак, тебя арестовали за то, что ты, пьяный…
Илькавар поморщился.
– Ваше величество, я никому не причинял вреда. Я за всю мою жизнь ни разу не подрался толком.
– Глядя на твою стать, в это трудно поверить. Неужели тебе никогда не хотелось никого убить?
– Нет, ваше величество. Я по натуре очень добродушен. За это меня любят пьяницы и девушки.
– Неплохая карьера!
Илькавар не верил своим глазам: король Конан смеялся. Затем его величество вновь сделался строгим:
– Когда тебя арестовали, ты был один?
– Да.
– Ты хочешь сказать, что нарушал общественный порядок в полном одиночестве?
– Ну… Возможно, со мной был еще кто-то, но я не помню. Я был ужасно пьян, ваше величество.
Конан нахмурился:
– Ты уверен в этом, Илькавар?
– Так же, как в собственном имени.
Конан задумчиво смотрел на беднягу и молчал. У Илькавара мороз бежал по коже от этого пронизывающего взора ледяных синих глаз. Теперь он понимал, отчего у многих король Конан вызывал такой страх. Между тем Конан размышлял о судьбе молодого человека, оказавшейся в его руках.
Конан точно знал, что Илькавара схватили вместе с целой компанией. Вместе с тем в тюрьме остался один лишь Илькавар. Очевидно, все прочие откупились. Конан не стал расследовать дело о продажности капитана. Просто взял на заметку: убрать этого человека с ответственного поста.
Короля куда больше интересовал последний из гуляк, самый невезучий. Почему он никого не выдает? Ведь эти люди, считавшиеся его друзьями, предали его, оставили в тюрьме!
– Ты любишь своих друзей, не так ли, Илькавар? – спросил вдруг король.
Илькавар сильно вздрогнул. Теперь он понимал, что королю известно все… вообще все, до последней мелочи. Илькавар был глуп и самонадеян, когда полагал, будто сумеет что-то скрыть от него. Поэтому молодой человек просто кивнул.
– Хорошо, – произнес Конан. – Вот мое решение. Ты получил урок. Надеюсь, ты достаточно напуган, чтобы впредь вести себя потише. – Он наклонился вперед на своем троне и вперил взгляд прямо в глаза Илькавара. Теперь глаза киммерийца проникали в самую душу молодого человека. – Ты также доказал мне, что можешь быть верным и не боишься взять на себя чужую вину. Если когда-нибудь тебе понадобится помощь короля Конана, обращайся. Я приду к тебе на выручку. Ты меня понял?
Илькавар кивнул, не веря собственным ушам.
Конан хлопнул в ладоши, вызывая стражу.
– Снимите с него цепи и отпустите, – приказал он. – Этот молодой человек свободен. Я рассмотрел его показания и не нашел серьезной вины. Горожанам, которые подавали на него жалобу, сообщите, что виновный понес суровое наказание.
Король, усмехаясь, смотрел, как освобожденный Илькавар убегает из зала. Парень мчался так, словно демоны из преисподней кусали его за пятки.
Когда освобожденный из-под ареста Илькавар явился в таверну «Зеленый медведь», его встретили овацией. Молодой человек сильно смутился и именно поэтому не разглядел, что и остальные смущены не меньше. Еще бы! Ведь они бросили его в темнице, не имея ни малейшего представления о том, сумеет ли он оттуда выбраться. Но теперь, когда все сложилось наилучшим образом, Илькавар был объявлен героем и в честь него устроили настоящий триумф.
На стол подали лучшие блюда. Самые изысканные вина текли рекой. Конечно, все это не шло ни в какое сравнение с королевскими пиршествами, но ничего более прекрасного не могли извергнуть из себя недра таверны «Зеленый медведь», и Илькавар от души был благодарен своим друзьям и хозяину таверны.
Скоро все уже хлопали его по спине, смеялись над пережитым, клялись в вечной дружбе – словом, вечер пошел по старой колее, так, как множество вечеров до этого.
Илькавар почти совершенно забыл о предательстве – точнее, перестал считать поступок своих приятелей таковым.
И когда к нему доставили письмо от Катабаха – брата матери Илькавара, неприятного старого скупердяя, который не желал и знаться со своей обедневшей родней, – Илькавар тотчас пришел с новостью в таверну.
– Вы когда-нибудь видали подобное завещание?
Бумага переходила из рук в руки. Каждый из приятелей Илькавара внимательнейшим образом прочитывал письмо Катабаха и пожимал плечами. Скоро содержание документа сделалось известным всем, включая хозяина таверны, и разговор закипел вокруг новой темы.
– Глупо звучит, но, в конце концов, старый пройдоха был в своем праве! – объявил один из самых богатых собутыльников. – Он мог завещать что угодно и кому угодно – и притом на любых условиях.
– Кажется, я теперь богач! – весело сказал Илькавар, убирая документ, который вернулся к нему изрядно засаленным после прикосновения десятков жирных пальцев.
– Дом в лучшем квартале Тарантии! Конечно, ты теперь богач, Илькавар! – заговорили вокруг. – Надеемся побывать у тебя в гостях.
– Конечно, – согласился молодой человек. – Однако я смогу пригласить вас не раньше, чем все это состояние сделается моим. Сперва я должен выполнить условие.
– Что за условие! Подумаешь – три ночи провести в склепе у покойника! Всего три ночи! Ерунда! Ты справишься.
– У меня сомнений нет в том, что я справлюсь, – сказал Илькавар. – И притом мне даже известно, за какой срок. За три ночи!
– Ура Илькавару! Выпьем за три ночи!
В воздух поднялись бокалы, молодые люди хохотали и пили. Жизнь казалась Илькавару прекрасной. Время, проведенное в застенках Тарантии, представлялось ему сейчас кошмарным
