вмешивался в эти дела. Если Конан считает правильным избивать его воспитанников, обливать их презрением, требовать, чтобы они во что бы то ни стало продолжали сражаться — пусть. В конце концов, Шлока готовит их для войны с врагом, от которого не следует ожидать пощады.
А если кто-то и ненавидит Конана за насмешки и по-настоящему болезненные удары — что ж, киммериец это как-нибудь переживет. Лишь бы его уроки шли впрок.
Казалось, Конан догадывается о том, какие мысли посещают Шлоку. Потому что однажды он, ухмыляясь и потягивая вино в перерыве между тренировками, сказал:
— Думаешь, я не знаю, что только уважение к тебе мешает им перерезать мне горло, пока я сплю?
Шлока осторожно пожал плечами и уставился на варвара, ожидая продолжения. И продолжение не замедлило:
— Не думай, что я не умею обучать молодых воинов. Одно время я занимался этим. Кром! Да я даже был учителем мудрости в одной кхитайской школе.
Впервые в жизни Шлока почувствовал нечто вроде удивления. Довольный произведенным эффектом, Конан ухмыльнулся от уха до уха и снова приложился к кувшину.
Любимым противником Траванкора был Арилье. Они подолгу могли состязаться, не зная усталости. Шлока хорошо воспитал этих молодых людей: доброе соперничество никогда не перерастало в зависть и ревность. Не уступая друг другу, друзья не переходили грань, за которой могла начаться вражда.
Теперь им по шестнадцать лет. Широкие плечи, крепкий стан. Не деревянными палками, а настоящими саблями сражаются они. Поют, ликуя, стальные клинки в умелых руках; звон ударов разносится далеко кругом, и сыплются искры.
Полюбоваться на такие поединки неизменно собирается небольшая толпа. Что и говорить, зрелище красивое. Каждый отраженный удар вызывает у зрителей громкие возгласы восторга.
Хороший день начинается…
Конан подтолкнул Шлоку под бок:
— Смотри-ка, к нам идут. Что-то случилось, не иначе. Раджа прислал гонца.
Шлока повернулся и увидел, что от стен крепости к тренировочному полю бежит, торопясь, какой-то воин. Тревога легонько кольнула Шлоку в самое сердце.
— Интересно, что там происходит? — протянул Конан и хищно осклабился. — Пора бы наконец начаться какой-нибудь заварушке, а то я успею состариться прежде, чем увижу хотя бы край здешних сокровищ.
— В Патампуре нет сокровищ, — сухо произнес Шлока.
— В Патампуре нет, так в Калимегдане найдутся, — беспечно махнул рукой варвар. — Я скучаю, Шлока. Еще пара таких месяцев — и я оставлю Вендию. Поеду куда-нибудь в Гирканию искать счастья там.
— Что ты называешь «счастьем», киммериец? Горы богатств?
— Например, — сказал Конан.
Увидев, что Шлока смотрит на него, воин еще издалека закричал, зовя мудреца по имени:
— Шлока! Шлока!
Он подбежал, тяжело дыша.
— Сперва отдышись, — сказал мудрец. — Несколько мгновений любое дело терпит. Если твое сердце лопнет — как я прощу себе такое упущение?
Воин улыбнулся уголком губ.
— Я вовсе не запыхался, почтенный Шлока. Раджа Авенир принял решение — созвать на праздник всех окрестных князей, чтобы держать совет. Близится время решающей битвы. Звездочет Саниязи прочитал в небе важные знаки. Богиня намерена исполнить свое обещание. Нам нужно за добрым пиром заключить союзные договоры. Будет состязание для воинов, будут игры для молодых людей. Возможно, будут заключены браки… А пока люди веселятся, владыки договорятся между собой за пиршественным столом.
Конан одобрительно хмыкнул. Бездействие угнетало его, а что может быть лучшим вступлением в дело, чем огромный пир и шумный праздник?
Шлока резко повернулся к сражающимся юношам, поднял руку:
— Хватит.
Они остановились в тот же миг, как будто учитель произнес некое заклинание и повелел таинственным демонам, управляющим этими молодыми людьми, заснуть и расточиться.
В толпе зрителей, глазевших на учебный бой, недовольно загудели: такой славный был поединок! Для чего потребовалось прерывать его?
Арилье вонзил свой клинок в землю и скорчил мрачную гримасу.
— На этот раз я победил бы тебя, — сообщил он Траванкору.
Тот загадочно улыбнулся:
— Может быть.
Арилье подбоченился.
— Ну как ты можешь не видеть, что я — самый сильный, самый ловкий, самый смелый среди нас!
Он весело смеялся, его зубы блестели, в глазах прыгали огоньки. Жаль, Рукмини не видит, как хорош.
Траванкор не выдержал, засмеялся.
— Меня-то ты, положим, еще ни разу не победил.
— Не хочу лишать тебя надежды, — заявил Арилье, хлопая друга по плечу. — Но рано или поздно нам придется схлестнуться с врагом. Аурангзеб ни за что не оставит Патампур в покое. Будет бить в наши ворота, пока мы не сдадимся или пока он не умрет сам. Учитель говорит, что решающая битва не за горами. Вот тогда-то все вы убедитесь в том, что я был прав. Я — лучший.
— Да поможет тебе Дурга, неожиданно серьезным тоном произнес Траванкор.
Он встретился с другом глазами, и тот опустил ресницы. Искренность Траванкора вдруг смутила Арилье. Что тот имел в виду? Может быть, Шлока открыл ему нечто из будущего? Нечто такое, что до поры остается сокрытым для прочих учеников? Или же это простая самонадеянность?
Однако не дразнить Траванкора — выше сил Арилье, и он опять засмеялся:
— Ты настоящий друг, Траванкор, да только я ничего не могу с собой поделать! Хочу быть первым, и все тут! И уж не обессудь: в игре ли, в бою — нигде не уступлю тебе. И лучше тебе смириться с поражением заранее.
Траванкор обнял его и, спустя миг, оттолкнул.
— Я предпочту принять поражение от дружеской руки, Арилье. Во всяком случае, ты меня не искалечишь так, чтобы потом я не смог взять меч в руки!
— Ну, не знаю, не знаю… — веселился Арилье.
— На празднике будут состязания, вот и поглядим, кто лучший, — миролюбиво проговорил Траванкор.
— В таком случае, да поможет тебе Дурга в самой свирепой ее ипостаси, — смеясь, заключил Арилье.
Друзья разволновались бы еще больше, если бы знали, что Гаури и Рукмини тоже приглашены на праздник. На этом настоял Шлока, да и Конан поддержал его:
— Мужчины сражаются лучше, когда на них смотрят женщины.
Варвар произнес это таким важным тоном, что Шлока расхохотался.
— Глядя на тебя, киммериец, не скажешь, будто ты придаешь этому какое-то значение.
— Может быть, и не придаю, — не стал отпираться Конан. — Но понимаю, что другие могут быть не похожими на меня. Да, да, не делай удивленное лицо, Шлока! Варвары ничем не отличаются от цивилизованных людей. Разве что лучше разбираются в человеческой природе…
Шлока хохотал, забыв о своем положении учителя, многочтимого человека, непререкаемого авторитета. У Конана искры веселья прыгали в синих глазах, однако киммериец крепился — он даже не улыбнулся.
— Между прочим, — добавил Конан, — в юности мне доводилось выступать гладиатором. Я
