опять потребуется моя помощь. Поэтому я и не ухожу. Что ты станешь делать с этой девкой? Намерен ли ты и впредь держать ее в своем доме?
– Еще чего! – сказал царедворец. – На что мне она? Я вышвырну ее немедленно.
– Это глупо, – возразил ему Сквирр. Вельможа вспыхнул. Он не привык, чтобы с ним разговаривали подобным образом.
– Повторяю тебе, это глупо, – настаивал Сквирр. – Она прибежит к своему отцу и укажет на тебя.
– Они не станут поднимать шум, захотят уберечься от позора, – пожал плечами царедворец.
– Учитывая способ, которым девушка была опозорена – станут. И это будет громкий шум.
– О каком способе ты говоришь? Разве не ты привел ее ко мне, как уличную девку?
– Ее похитил змей, – сказал Сквирр, щурясь от удовольствия. – В тебе заподозрят колдуна. Конец твой будет ужасен.
Бельможа скрипнул зубами.
– Проклятье! Ты уверял меня, что не пользуешься колдовством!
– А я и не пользуюсь. Объяснить тебе суть моего метода не получится. Вряд ли ты поймешь. А тупоумные судьи – тем более.
– Про какого змея ты толкуешь?
– Это – удивительный змей, – почти восторгаясь, произнес Сквирр. – Одно из самых прекрасных созданий на земле.
– Где же он?
– Везде. И здесь – в том числе. Вельможа не выдержал и рассмеялся.
– Я думал, – выдавил он, – что большего вздора, чем на совете во дворце, я не услышу нигде. Но ты меня удивил. Воистину, ярмарочные прощелыги горазды на выдумки. Не сойти мне с этого места, если я вижу здесь твоего змея!
Не успел царедворец произнести эти слова, как из-под столика, украшенного затейливой резьбой, появилась змеиная голова. Она была огромная, золотого цвета, с глазами, полными холодной злости.
Вельможа застыл. Язык его прилип к небу. Он попытался броситься к своей сабле, висевшей на стене в богатых ножнах, но не смог – ноги его отказывались двигаться. Вельможа словно прирос к полу.
Тем временем змей появился полностью. Он плыл в воздухе, окружая царедворца просторными петлями, и тот в ужасе понял, что не в силах будет помешать змею, если он вздумает сжать кольца.
– Ну что, видишь теперь? – осведомился Сквирр. – Я не лгал тебе. И это не колдовство, в том смысле, как понимают его люди.
– Откуда он взялся? – пролепетал вельможа.
– Отовсюду. Я же сказал, что он – везде. И не он один. Мир полон странных существ, которых мы не замечаем. Для нас они прозрачны и бесплотны. Люди не только живут с ними бок о бок, но и ходят сквозь них, спят на одном ложе с ними… Если бы почтенные горожане только знали об этом соседстве!
Сквирр разразился счастливым смехом. Он любовался переливами света на змеиной коже и наслаждался волнами страха, что исходили от вельможи, гордого и могущественного. Что теперь его гордость и его могущество, перед лицом подлинной мощи! Думая об этом, Сквирр отошел к столику, налил себе вина из бронзового кувшина, и принялся смаковать благородный напиток, какой не купишь в лавке за медные деньги.
– Несведущему может показаться, что я имею над этими существами власть, – продолжал он. – Это не так. Я могу призвать этого кра-савца-змея – не правда ли, он красив? – но не в моих силах заставить его исчезнуть. Ему нужно мясо, господин. В нашем мире, мире плотских су-ществ, жители эфира потребляют слишком много жизненных сил. К тому же, они в праве требовать от меня угощения…
– Я дам тебе все, что ты попросишь, – взмо-лилcя вельможа. – Сколько угодно денег… А хочешь – у тебя будет дом, прекрасный загородный дворец, со слугами и мебелью… Только избавь меня от этой твари… Она слишком при-стально на меня смотрит…
– Мне не нужно загородного дворца, господин. Что я там буду делать? – рассудительно троизнес Сквирр. – Такому оборванцу, как я, са-лое место в грязной ночлежке. А вот деньги всегда приятно иметь. Сто тысяч золотом – это не слишком много в такой ситуации?
В знак согласия царедворец кивнул.
– Кстати, – заметил негодяй, – змей поможет нам избежать неприятностей при расследовании. Ему ведь все равно, кого пожрать. Нежное мясо молодой красавицы даже предпочтительнее…
Так и случилось, что девушку больше никогда никто не увидел, а вельможа раскошелился на сотню тысяч.
Сквирр не стал больше его донимать. Вид золотого змея, пожирающего женщину, потряс даже похитителя красавицы, хоть он и был бездушном мерзавцем. Этому царедворцу доводилось и прежде наблюдать жестокие казни и присутствовать при пытках, и ни разу его сон не обратился в кошмар.
Однако с тех пор, как погибла несчастная жертва его похоти, царедворец не ведал покоя. Он совершенно поседел, вздрагивал от каждого шороха, и поскольку силы оставляли его с каждым днем, вельможа принялся судорожно творить добрые дела. Так он надеялся умилостивить богов и собственную совесть.
Помогло это ему, или после смерти вельможу ожидала смрадная яма, полная голодных демонов – этого никто не скажет наверняка.
А о Сквирре пошла слава, как о человеке воистину всемогущем, который поможет в любом деде, но и плату потребует огромную, и лучше бы с ним не торговаться.
Летом он жил под старым мостом, в компании безобразных нищих и воров. Зимой перебирался в халупу, из которой сбежали даже пауки. Денег он брал, за свои услуги крайне много, но куда прятал их, на что тратил – того никто не ведал.
Прошло несколько десятилетий, и люди наблюдательные заметили бы неладное. Сквирр не старел. Только кожа на его лице все сильнее покрывалась отвратительной на вид коростой. А еще от него исходил сильный жар, словно его тело было куском раскаленного металла.
Этому его свойству Сигур поражался больше всего, до тех пор, пока они вместе не выехали за ворота Хоршемиша.
– Я не уразумел до конца, – сказал аквилонец, – за каким демоном мы пускаемся в путь? Если Бернегард сгинет в песках, как ты мне обещал, я не вижу смысла в соблюдении правил этого дурацкого пари.
– Не такое уж оно и дурацкое, – ухмыльнулся в ответ Сквирр. – Если бы я прожил другую жизнь, и был бы не тем, кто я есть, то непременно бы принял участие в чем-нибудь подобном. Я удивляюсь тебе, рыцарь. Неужели в твоей душе не осталось места для благородных чувств?
– Если бы осталось, вряд ли я обратился бы к тебе, – процедил сквозь зубы Сигур. – Ты не ответил мне.
– Если ты до сих пор ждешь ответа, то слушай. Я хочу, чтобы ты убедился, что с наследником покончено. Тогда ты не сможешь вилять.
– Но ведь я окажусь под подозрением! Подумай, мы оба были в пустыне, я вернулся, а Бернегард пропал. Люди подумают, что я убил его, пользуясь случаем.
