— Перед смертью он раскаялся в содеянном,— убежденно сказал Афолле.
Но Соня не была в этом так уверена.
— Почему же, в таком случае, он передал тебе книгу и завещал продолжать поиски Аудагосте? — возразила она.— Нет, он хотел, чтобы ваше сокровище вернулось в семью! Он предвидел, что унаследует эликсир бессмертия его старший сын. Ведь Сулайм считается твоей старшей женой, следовательно, и ее дети будут наследовать тебе в первую очередь! Дети же Хилаль теперь оттеснены на задний план. Поэтому главное сокровище вашего рода —– эликсир бессмертия — достался бы детям Сулайм, это ясно как белый день.
Афолле закусил губу.
— Ты права, чужестранка. Проклятие! Многое бы я отдал за то, чтобы Ты ошибалась.
— И тем не менее Соня права.— Нуакшот устремила на Соню глубокий взгляд.— Ты добра и сострадательна. Скажи: чем я могу помочь тебе?
— Расскажи мне…— Соня заколебалась на миг, но потом улыбнулась широкой, ясной улыбкой и завершила свою просьбу: — Расскажи мне, как готовят вон то блюдо, похожее на рубленый яичный желток!
Ни Афолле, ни Соня не заметили, как их сморил сон. Когда они проснулись, цитадели уже не было. Они лежали на песке. Солнце вставало над пустыней — огромный красный шар, источающий беспощадный жар. Нуакшот в своих лохмотьях спала рядом, разметав по песку худые руки, обмотанные веревками вместо браслетов.
Соня наклонилась над девушкой, легонько коснулась ее плеча.
— Проснись, Нуакшот! Проснись, дитя! Солнце сожжет тебя. Пойдем, это время суток лучше переждать в шатре.
Девушка не ответила. Тогда Соня кивнула Афолле:
— Отнесем ее в шатер. Помоги мне.
Вдвоем они перенесли спящую в шатер и уложили ее на циновки.
— Ну, что ты об этом думаешь, Соня? — заговорил Афолле, когда оба расположились возле девушки.
Соня пожала плечами.
— Она, несомненно, много страдала… Странная жизнь, которую она вынуждена была вести в этих песках, похоже, лишила ее рассудка — в обычном понимании этого слова. Однако она рассудительна, логична, умна.
— Ты думаешь, она действительно нашей крови?
— Проверить это невозможно. Но подумай сам, Афолле: твой брат умер именно той смертью, которую описывала Нуакшот. Кем бы она ни была, она действительно Рисующая Смерть.
Афолле замолчал. Наконец в его молчании Соне почудилась какая-то невысказанная угроза.
— О чем ты думаешь, Афолле? — спросила рыжеволосая воительница.— Уж не хочешь ли ты похитить Нуакшот и вынудить ее рисовать лица твоих врагов?
Афолле криво усмехнулся.
— Подобные мысли приходили мне в голову, не стану отрицать, Соня. Но… как заставить ее? Если я попробую принудить ее, она попросту нарисует мое лицо и тем самым загонит меня в могилу. Обмануть? Но как? Да и ты, как я понимаю, мне этого не позволишь.
— Не позволю! — подтвердила Соня.— Мне искренне жаль эту девушку. Она не должна стать игрушкой в руках честолюбца.
— Хорошо.— Афолле кивнул. Теперь он выглядел уставшим и как будто постаревшим на несколько лет. Сильные страсти, пережитые им в эти дни, сказались на его состоянии. Он вымотался и измучился.— Мне тоже жаль ее, не скрою. Но что мы можем для нее сделать? Она настоящая дикарка.
— Думаю, лучше всего оставить ее в этих песках,— проговорила Соня. Наклонившись к спящей девушке, она легонько коснулась губами ее виска. Нуакшот пробормотала что-то во сне и неожиданно улыбнулась — невинной детской улыбкой.
— Но не можем же мы просто так ее бросить? — удивился Афолле.— Ведь она погибнет!
— Она не погибла за все эти годы,— возразила Соня.— А ведь с тех пор, как Аудагосте исчезла с лица земли, сменилось несколько поколений! Не станет ли, напротив, для нее верной гибелью жизнь среди людей? Среди людей, которых она совершенно не знает! Не забудь, она осталась один на один с Дикими Песками, когда ей было всего пять или шесть лет!
— Ты права,— со вздохом согласился Афолле.— Нам надо собрать все, что мы здесь отыскали… Все- таки это золото и серебро, драгоценные камни и расписное стекло. Мы смогли бы выручить за всю эту добычу кое-какие деньги.
— Ты поедешь продавать все это в Асгалун? —осведомилась Соня.
— Вероятно. Ты со мной?
— Неужели ты думаешь, что я отпущу тебя со всем этим золотом одного? — удивилась Соня.— Я весьма хорошего мнения о тебе и твоих нравственных качествах, Афолле, и не ставлю под сомнение твою честность. Но и родную мать я, пожалуй, не отпустила бы сейчас с шальным золотом на рынки Асгалуна… без моего пригляда.
Афолле рассмеялся, сверкнув белозубой улыбкой на смуглом лице.
— Хорошо сказано, Рыжая Соня! Значит, решено: отправляемся в Асгалун и попытаемся выручить звонкую монету за все наши находки. А девушка…— Тут он посмотрел на спящую долгим, странным взглядом.— Что ж. Пусть Нуакшот Рисующая Смерть останется в Аудагосте. Это ее дом.
Но что-то в его голосе и взгляде, когда он пожирал спящую глазами, показалось Соне подозрительным.
К вечеру, когда стало немного прохладнее, Афолле и Рыжая Соня взялись за свои дорожные сумки. Впереди было много работы: следовало разделить добычу по справедливости и тщательно упаковать ее, чтобы не повредить хрупкие вещи. То, что бережно сохранили пески, могло быть разрушено в одно мгновение небрежным прикосновением человеческой руки.
Нуакшот проснулась, когда на небе появилась первая звезда. Она открыла глаза и улыбнулась, как ребенок.
Соня повернулась к ней.
— Вот ты и снова с нами, Нуакшот,—заговорила Соня с девушкой.— Где ты бродила так долго?
Нуакшот ничуть не удивилась такому вопросу.
— О, я отпустила мою душу гулять по межзвездному пространству,— ответила она.— Там я повстречала того старика… Того, со светлыми глазами. Он рассказывал мне что-то новое обо мне и моем бессмертии.— Она села, обхватила руками нечесаные черные волосы и закачалась из стороны в сторону. Теперь она говорила нараспев, словно в трансе:—Я не помню! Я опять не помню его слов! Он обращал ко мне какие-то речи. Эти речи были как шум водопада, как журчание воды по камням,.. О чем он говорил? О чем?
Она подняла голову и устремила на Соню отчаянный взгляд горящих черных глаз.
— Успокойся,— мягко произнесла Соня.— О чем бы он ни говорил, ты поняла и запомнила все, что имело для тебя хоть какое-то значение.
— Ты так думаешь? Ты на самом деле так думаешь?— В голосе Нуакшот прозвучала отчаянная надежда.— Он часто приходит ко мне в снах. Но чаще всего он просто молчит. Я спрашиваю, спрашиваю его, а он не отвечает. Улыбается. Но иногда — как сегодня — он пытается объяснить мне что-то. Ах, я такая глупая! Я не понимаю ни словечка.
— О чем ты спрашивала его, Нуакшот?
— Уже давно я ищу одного…
Нуакшот замолчала.
Теперь и Афолле прекратил работу и, отложив в сторону хрупкий хрустальный кубок, который заворачивал в верблюжью шерсть, подошел к разговаривающим и присел рядом на корточки.
— Кого ты ищешь, Нуакшот? продолжала расспрашивать Соня. Она говорила тихо и вкрадчиво, словно
