мятежа в Йорке против наемников из Гегенау, которых привела с собой королева Изабелла. Пока король пировал с их графом и своими чиновниками, на улицах разразилось сражение между чужеземными придворными и пажами и английскими лучниками. Когда появились гегенаусские рыцари, чтобы прийти на помощь своим людям, их встретил град из стрел, заставивший искать укрытия в своих домах. И они не чувствовали себя в безопасности, «пока, – как записал один из них, – они не высадились в Виссанте в своей стране».
Когда, наконец, вооруженные новым оружием – маленькими «военными кростелями» или пушкой – королевское войско отправилось в Нортумберленд, оно ни разу не приблизилось к шотландцам на расстояние выстрела. Со своими бесстрашными, посаженными на лошадей людьми, питавшимися овсяным толокном, которое было приторочено к седлам, Дуглас и Рэндолф увлекали за собой англичан от одной неприступной позиции к другой по местам, которые гегенаусский хронист, Жан Красивый, описывал как «дикую и нецивилизованную страну, полную пустошей и гор, бедную всем, за исключением зверья, по которой протекает река, полная кремния и огромных камней, называемая Тайн». Когда, подражая своему сопернику, английские рыцари приторочили хлеба к своим седлам, обнаружилось, что лошадиный пот сделал их непригодными к пище. Роскошно экипированная армия Эдуарда на брюхе ползла по долинам; захватчики же мелькали среди холмов, как олени. Когда, идя за следом из дыма горящих ферм и деревень, англичане подумали, что они вот-вот настигнут своих невидимых врагов, Дуглас ночью напал на их лагерь с двумястами дикими горцами, кричащими: «Дуглас! Дуглас! Вы все мертвы!», но в суматохе не сумел захватить короля в его палатке. Однако когда на следующий день англичане заняли лагерь шотландцев, все, что они обнаружили там, – кости украденного скота и пять пленников со сломанными ногами, привязанных к деревьям. Молодой Эдуард был так подавлен своей неудачей, что разрыдался.
Дожди в вересковых зарослях довершили начатое. После трехнедельной кампании и недели продолжительных ливней, полностью промокшие англичане отправились на юг, ворча в бессильной ярости – как назвал это хронист, «с большим ропотом». Вслед за тем Дуглас осадил Дарем. А три недели спустя сам Брюс присоединился к своему лейтенанту для последнего славного рейда в Англию. К этому времени он тяжело заболел, и, как считалось, умирал от проказы. И пока Дуглас и Рэндолф осаждали Алник и Норгем, он охотился в Нортумберленде, как если бы это были его личные владения. Когда Генрих Перси, наместник марок, ответил на это набегом на Тевиотдейл, Дуглас преследовал его до дома, как оленя.
В сентябре умер король, которого четырнадцать лет назад Брюс разбил при Бэннокберне. Весной взятого из-под благосклонной опеки его кузена, Генриха Ланкастера, короля перевозили из крепости в крепость наемные головорезы – в Глостер, Беркли, Корф и обратно в Беркли. Его поместили над помойной ямой, заполненной зловонными отбросами, и ежедневно осыпали насмешками, надев на голову соломенную корону и обзывая сумасшедшим. Однако благодаря физической крепости, унаследованной от Плантагенетов, его здоровье не ухудшилось. Осенью же, боявшаяся того, что церковь может принудить ее вернуться к мужу, королева позволила своему любовнику положить конец отвратительному фарсу. Несколько ночей спустя пугающие крики агонии эхом разносились по замку Беркли. Никаких увечий не было найдено на теле бывшего короля, но после того как его доставили в Глостерское аббатство для погребения, распространились слухи, что его убили посредством раскаленного железа, которое было влито ему во внутрь через специальный рог и выжгло его кишки.
Примерно в это же время в Линкольне собрался парламент, чтобы обсудить способы сбора денег на шотландскую войну. Унижения, понесенные во время кампании, и счет за наемников из Гегенау, этого оказалось слишком много даже для английского упрямства. В начале октября тайно были отправлены посланники в лагерь Брюса в Норгем, чтобы узнать о его условиях мира.
Шотландский король и знать были непреклонны: только полное и безоговорочное признание. В феврале 1328 года сотня шотландских рыцарей доставила на заседание английского парламента в Йорк условия, записанные в Холирудском аббатстве в присутствии Брюса, как считалось, епископом Ламбертоном. Весной, скрепленный печатями двух королей и одобренный в дальнейшем парламентом, Нортгемптонский договор дал шотландцам все, за что они сражались. «С тех пор как мы и некоторые из наших предков, – начиналось официальное заявление английского короля, – пытались получить право на управление или господство над королевством Шотландия, из-за чего как ужасные опасности войн долго беспокоили королевства Англии и Шотландии, помнящие кровопролития, смерти, злодеяния... так и неисчислимые бедствия, каковые нанесли вред обоим королевствам, мы признали, с общего согласия прелатов, магнатов, графов и баронов, а также простых людей нашего королевства в нашем парламенте, что королевство Шотландия, в его законных границах,...остается во владении величественного князя, лорда Роберта, милостью Божией прославленного короля шотландцев, нашего самого дорогого друга и союзника, а также его наследников и преемников, отдельно от королевства Англии, целым, полностью свободным от любого подчинения, притязаний и требований».
Все хартии или соглашения, подвергающие сомнению независимость Шотландии, объявлялись несущественными и недействительными. Все государственные документы, «затрагивающие подданство Шотландии королю Англии», должны были возвратиться Брюсу[248], и, в обмен на компенсацию в Ј 20000, семилетняя сестра английского короля, Джоанна Тауэрская, должна была выйти замуж за пятилетнего сына шотландского короля, Давида.
Около сорока лет прошло со смерти Норвежской Девы и Бригемского договора и около четверти века со смерти Уоллеса, бросившего вызов мощи завоевателя. После многих лет войны Брюс закончил начатое дело и освободил свою страну. Он умер год спустя, 7 июня 1329 года, в своем любимом охотничьем дворце в Кардроссе на Клайде. Его тело бальзамировали и везли дорогой через Лох Ломонд и Камбускеннетское аббатство, мимо места его величайшей победы, при Дамфермлайне, где и положили среди шотландских королей. В соответствии с обетом крестоносца, его сердце, помещенное в серебряную шкатулку, было передано его старому лейтенанту, Дугласу, дабы тот похоронил его в Святой Земле. Но по пути туда, Дугласа, не способного отказаться от участия в войне, король Кастилии убедил присоединиться к нему в нападении на мавров в Гранаде. Там, смертельно раненный и окруженный толпами неверных, он швырнул сердце Брюса прямо в середину войск врага с криком: «Иди первым, как ты и должен был идти». Спасенное и возвращенное в Шотландию, сердце было погребено в аббатстве Мельроз.
Глава VI
ПЕРО СЕРОГО ГУСЯ
Не ружья были тогда в ходу,
Они и не мечтали об этом;
Наши англичане в бою держали
Красивое крыло серого гуся.
И с прекрасным крылом серого гуся
Они показали им такую игру,
Что заставили их коней метаться и брыкаться
